вере храмы, чаши, статуи или золотые подсвечники?

— Думаю, нет. Но в Дрепане появится место для совместной молитвы.

— Может быть, ты права, — согласился Иосиф. — Делай как знаешь…

— Благослови, отче, — Елена поцеловала ему руку.

— Благословляю. — Иосиф чуть приподнялся. — Видела ты Давида?

— Видела, отче. Но ничего, кроме боли, от этой встречи не испытала, — через силу проговорила она.

— Я не понимаю тебя.

— Не ты ли говорил, что брак между христианами не будет расторгнут?

Немного помолчав, Иосиф уточнил:

— Когда Констанций крестился?

— Ты сам проводил этот обряд.

— Констанций был оглашенным, но так и остался язычником. Я не крестил его, но благословил ваш брак. Между христианкой и оглашенным развод допустим[51].

Елена не знала, смеяться ей или плакать. С ее глаз будто упала серая пелена, и мир снова обрел свои краски.

Спустя три года Иосиф освящал в Дрепане новую церковь. Утреннее солнце заглядывало в высокие окна за алтарем, лучи освещали росписи, повествующие о жизни Иисуса в Царстве Небесном.

Среди верующих в Храме стояли Давид и Елена, муж и жена, воплотившие в реальность замысел Церкви Святой Чаши. Главное сокровище храма — Чаша Спасителя, заключенная в бронзовый узорчатый футляр, стояла на мраморном постаменте. Неиссякающий поток страждущих вознести молитву рядом с Чашей не оскудевал, и слава о чудодейственной реликвии распространилась по всей Малой Азии.

Capitolo XIX

Иерусалим, Тель-Авив, Стамбул.

Наше время

В четыре тридцать утра за окном пропел муэдзин. Отцовский дом находился в нескольких минутах ходьбы от Стены Плача и Храмовой горы, рядом с мечетью.

Проснувшись, Элина услышала говор израильских патрульных на площади у мечети. Прежде он ее раздражал, но теперь порадовал. Как бы то ни было, эти ребята задержали преступников, ворвавшихся в дом отца.

Пытаясь добрать часок, который не доспала, Элина мысленно вернулась к перипетиям вчерашнего дня. Вечером в гостиницу вернулись Нинель Николаевна, Мойша и Лидия. Элина удивилась, когда увидела, что с ними пришел Ердын Экинджи.

Нинель Николаевна все объяснила: они встретились возле Стены Плача и вместе отправились в Храм, где, как и говорил Экинджи, работал его друг-реставратор. Тот специально для них провел экскурсию. В благодарность за это Нинель Николаевна упросила Бейлу подыскать для турка свободный номер. Комната нашлась, и Ердын Экинджи поселился в гостинице.

Во время ужина он досаждал Элине ухаживаниями, из-за чего в грубой форме был послан Богданом спать.

В тот же вечер случилось еще одно знаменательное событие: Нинель Николаевна поделилась с Элиной тем, что у Мойши и Лидии возникла взаимная симпатия. Она с облегчением констатировала, что увлеченность Богданом у девочки безвозвратно прошла.

Находясь между сном и явью, Элина думала о Богдане, и в этом пограничном состоянии он казался ей милым и добрым человеком, в которого она могла бы влюбиться.

Ровно в восемь Элина поднялась, сходила в душ, нашла в шкафу свое платье, которое носила, когда жила в Иерусалиме, и вышла к завтраку в скромный ресторанчик отеля. Помимо четырех ее попутчиков там было еще несколько постояльцев: двое англичан, американец и три африканца. Для Элины и ее друзей Бейла сдвинула два обеденных стола. Таким образом, им удалось поговорить и обсудить планы на ближайшее время.

Элина и Богдан объявили, что тем же днем отправляются в Тель-Авив, чтобы улететь в Стамбул. Об этом они условились вечером, решив забрать на почте пергаменты Луки. Нинель Николаевна согласилась лететь вместе с ними, чтобы увидеть подлинник пергамента и завершить его перевод.

Ердына Экинджи не посвятили в тайные подробности, но он все равно увязался с ними, сославшись на то, что у него дом в Стамбуле.

Бейла посоветовала им не брать такси, а доехать до аэропорта Бен Гурион на автобусе, что было на порядок дешевле. По опыту совместного проживания Элина знала Бейлу как практичную женщину, которая умела экономить семейные шекели.

После завтрака Элина и Богдан отправились в полицейский участок. Там, в кабинете следователя, капитана Шауля Каради, у нее состоялся разговор, который во многом упростил ей жизнь.

— Нападение на Павла Когана? — Шауль Каради переложил с места на место папки и выбрал нужную. — Кем приходитесь пострадавшему?

— Я его дочь.

— Пожалуйста, предъявите свой документ…

Элина протянула паспорт, он заглянул в него и тут же вернул.

— Что именно вас интересует?

— Удалось выяснить личности нападавших?

Чуть подумав, следователь осведомился:

— Имеете отношение к правоохранительным органам?

— Служила в Военной прокуратуре.

— Ага… Это хорошо. — Он улыбнулся. — Значит, коллега.

— Так что вам стало о них известно? — повторила Элина.

— Оба задержанных — закоренелые преступники и, как подтвердила дактилоскопическая экспертиза, не раз отбывали срок. Но самое примечательное заключается в том, что эти двое являются адептами радикальной группировки «Армия Божьего Возмездия».

— Так я и знала! — вырвалось у Элины.

Шауль Каради внимательно ее оглядел.

— Так, может, поделитесь?

— Лучше созвонитесь с турецким следователем. Его имя — Айзак Таскиран.

— Знаете номер телефона? — взяв ручку, следователь приготовился записать.

— Нет, не знаю, но вам не составит труда найти его телефон в полицейском департаменте Яловы.

— Конечно же нет… — Шауль Каради записал имя турка, поднял глаза и пристально взглянул на Элину: — И все-таки расскажите суть дела, хотя бы в нескольких словах.

— Два убийства на круизном лайнере «Олимпик».

— Не тот ли это корабль, что шел из Бургаса в Тель-Авив и затонул позапрошлой ночью? Неужели вы приплыли на нем?

— Имела такое удовольствие… — обронила Элина и предупредила: — Когда будете говорить с Таскираном, он может рассказать кое-что, не относящееся к делу об убийствах.

— Например? — заинтересованно придвинулся следователь.

— Он скажет, что я подлежу экстрадиции в Бургас.

— На каком основании?

В ответ на этот вопрос Элине пришлось описать ситуацию в подробностях и деталях. Выслушав ее, Шауль Каради открыл в компьютере базу данных и через минуту сообщил:

— Вас в розыске нет.

— Возможно, ориентировка была направлена на «Олимпик», — предположила Элина и попросила: — Не могли бы мне дать лист бумаги?

Протянув бумагу, Шауль Каради спросил:

— Что собираетесь писать?

— Встречное заявление на Захари Панчева. Как я уже говорила, он похитил и удерживал меня в своей квартире.

— Мудрое решение в сложившейся ситуации, — одобрил следователь. — Но только в том