класса всего мира, создателе коммунистической партии, как он его назвал. С чувством глубокого горя он рассказал и о том, каким хорошим и добрым был Ильич, ему приходилось его несколько раз видеть и слышать.

Рабочий на Дальний Восток приехал уже после его освобождения, а до того работал на одном из питерских заводов, был красногвардейцем и красноармейцем, провоевал всю Гражданскую войну и потом был послан партией сюда.

Правда, эти подробности из жизни выступавшего Борису, как и многим присутствовавшим, стали известны гораздо позднее. Но его речь была проникнута такой скорбью, что у многих вызвала на глазах слёзы. В конце он призвал всех работать, жить и служить революции так же честно и беззаветно, как это делал Владимир Ильич Ленин.

Затем Василий Иванович подтолкнул Борю:

— Слово от учащихся и комсомольской организации школы предоставляется Алёшкину, ученику пятого класса, секретарю комсомольской группы школы.

Борис, конечно, не запомнил содержания этой своей первой речи о Ленине, да ещё произнесённой в такой тяжёлый момент. Он помнил только, что его голос дрожал от волнения и что простые слова, которые он произносил, казались ему такими значительными и трогательными, что у него самого временами в горле скапливался комок и влажнели глаза. Когда же он взглянул на стоявших впереди учителей и своих одноклассниц и заметил, что некоторые из них вытирают платками слёзы, он еле сдержался, чтобы не заплакать самому, но в тоже время почувствовал ещё больший подъём. Закончил он свою речь так: обернувшись к портрету, как к живому человеку, он сказал:

— Дорогой Владимир Ильич, ты ушёл от нас, но дело твоё живёт и будет жить вечно! И мы, твои самые молодые ученики, в этот трудный, тяжёлый для всех нас и для всей страны час обещаем тебе, что отдадим все свои силы на выполнение этого дела. Мы обещаем, что свято выполним твой завет: учиться, учиться и учиться! Ленин умер. Да здравствует и живёт дело Ленина!

Так запомнился ему конец речи. Конечно, это было совсем не то, что он написал, но его выступление все одобрили.

После речи Алёшкина выступила учительница Румянцева, её речь тоже все выслушали очень внимательно, и её призыв о вступлении молодёжи в комсомол, чтобы организованно продолжать дело Ленина, все дружно поддержали.

Затем хор спел «Интернационал», и все разошлись по классам. Но к занятиям никто не приступал, все были так возбуждены и потрясены полученными известиями и митингом, что весь оставшийся день продолжали обсуждать этот вопрос.

Через два дня стало известно, что похороны Владимира Ильича произойдут 27 января 1924 года в 16 часов по московскому времени, что гроб с телом Ленина будет установлен в специально построенном для этого здании — мавзолее, в Москве, на Красной площади.

Как известно, Дальний Восток живёт против Москвы на много часов вперёд, и в Приморье, когда в Москве наступит 16 часов, будет уже 23. Поэтому крайком решил отметить время похорон по местному времени, то есть в 16 часов по дальневосточному времени в Шкотове решили провести общий митинг и произвести салют.

Митинг предполагалось провести у братской могилы, расположенной в центре села, недалеко от церкви. В этой могиле были похоронены партизаны, погибшие в 1921 году во время наступления японцев.

Для салюта создали отряд из служащих военкомата, ГПУ и ЧОНовцев. 27 января все участники салюта были вызваны в военкомат, их набралось около 40 человек. Военком сообщил, что командование этим сводным отрядом он поручает начальнику моботделения военкомата Алёшкину Якову Матвеевичу и предлагает ему сейчас же со всеми собравшимися провести тренировочное занятие.

За исключением десяти красноармейцев, никто из собранных специального военного обучения не проходил. Работники ГПУ и ЧОНовцы стреляли из винтовок во время стычек с хунхузами каждый сам по себе, некоторые из бойцов ЧОН вообще только носили оружие, а стрелять им из него ещё не доводилось, а тут предстояло произвести салют залпом. Сделать это было не так просто, и Яков Матвеевич, не теряя времени, принялся за обучение.

Построив свой отряд в две шеренги, он объяснил основные команды, которые даются при стрельбе залпами, они состояли из трёх фраз:

«Для траурного салюта!» — по этой команде все должны были встать в положение «смирно» и взять винтовку от ноги, где она до этого находилась, на руку, открыть затвор, вложить в магазин патроны, один из них загнать в патронник и закрыть затвор;

«Залпом!» — винтовки вскидывались к плечу, упирались в него прикладом так, чтобы дуло смотрело вверх;

«Пли!» — все одновременно нажимали курки и после выстрела вновь опускали винтовки и передёргивали затвор, чтобы повторно зарядить винтовку и выбросить стреляную гильзу. После чего уже без команды вновь вскидывали винтовку к плечу и после команды «Пли!» производили следующий выстрел. Залпов следовало сделать три.

Объяснения были понятны, а вот выполнение этих команд происходило не так, как было нужно. И если первые две, выполняясь вразнобой, то есть не всеми одновременно, вызывали недовольство командира, то, когда после третьей вместо одновременного щелчка всех курков раздавалось беспорядочное клацанье спускаемых затворов, это выводило его из себя. Он заявил, что при такой стрельбе получится не залп, а чёрт его знает что.

И вот, над выполнением этого последнего действия в салюте и бились всё время, а его было очень немного — всего два часа. Но, наконец, как заметил военком, слушавший это клацанье, стало что-то получаться, и, построив отряд в колонну по четыре, Алёшкин повёл его на площадь, где уже собралось почти всё взрослое население села и, конечно, все ученики. Отряд построился немного в стороне от братской могилы. C его приходом начался митинг, на митинге присутствовал представитель Владивостокского укома РКП(б) Чепель и председатель волисполкома ячейки РКП(б) и комсомола. Выступили несколько человек, среди них приехавший после курсов и снова ставший секретарём ячейки РКСМ Володя Кочергин. Как раз он и заканчивал выступления ораторов. После него председатель волисполкома сказал:

— Почтим память Владимира Ильича Ленина минутой молчания и салютом.

Наступила тишина. Все стояли в молчании, опустив головы, и в этот момент отчётливо слышались слова команды, после которых прозвучал довольно стройный залп сорока винтовок. Через полминуты последовал второй, а ещё через полминуты третий.

После салюта все стали медленно расходиться, и только отряд строем направился к военкомату.

Проходя мимо клуба, Борис заметил на его углу большую афишу, извещавшую о том, что в 8 часов вечера в клубе будет траурное собрание, посвящённое памяти Владимира Ильича Ленина. Борис знал, что афишу мог написать только Ковалевский, так как другие