– Так вот, можете считать, что предупредили, – сказал Язон. – Это касается и других открытий. Вы можете публиковать свои работы во внутренней сети Института, но никакие данные не должны выходить за его пределы без особого разрешения.

– Понимаю.

Уже лучше. Похоже, эмпиреанцы все-таки имеют некоторое понятие о мерах безопасности.

– Вот и хорошо, – сказал Язон. – Это, в сущности, мелочь, но после событий на Флице было установлено правило – тщательно обсуждать любые результаты в узком кругу, прежде чем сделать их достоянием общества.

– Понимаю. – Коста глубоко вздохнул, осторожно формулируя следующий вопрос.

– Чем вы намерены заниматься? – спросил Язон.

– Э-э-э… – Коста был вынужден сделать над собой усилие, чтобы подобрать нужные слова. – Начну с обзора литературы. Я, можно сказать, добровольно вызвался проверить, пытался ли кто-нибудь установить, что такое ангел – только ли центральная частица либо частица в совокупности с окружающей ее материальной оболочкой.

Джази нахмурился:

– Разумеется, ангел – это только центральная частица. При чем здесь ионное облако?

Коста пожал плечами.

– Может быть, ни при чем. А может, оно играет значительную роль. В любом случае, я хочу выяснить это наверняка.

Джази пристально посмотрел на него.

– Уж не собираетесь ли вы вернуть к жизни старую теорию Чандакри? Я полагал, ее предали полному и окончательному забвению еще пять лет назад.

– Я лишь ищу истину, – ответил Коста, чувствуя, как у него на лбу проступает испарина, и гадая, кто такой Чандакри. Вероятно, сведения о нем содержались в файлах, список которых он только что одолел. – И хотел бы приступить к поискам непредвзято.

– Ага. – Язон пожал плечами. – Великолепно. Непредвзятость – отличная штука, но не забывайте, что разум, открытый всем ветрам, быстро засоряется.

– Конечно, – согласился Коста. – Но мне трудно поверить, что одна-единственная субатомная частица способна оказывать этическое воздействие, которое, как полагают, присуще ангелам.

– Нас всех занимает этот вопрос. – Джази кивнул. – Именно поэтому Аккха — теория доктора Кахенло – выглядит столь привлекательной. В ее рамки укладываются имеющиеся данные, ее предсказания надежны и точны, и она исходит из того, что ангел – это сама частица. – Он наставил на Косту палец. – Запомните мои слова: через три года – максимум четыре – физики начнут выяснять, каким образом теория Кахенло согласуется с Единой теорией Рейнольдса.

– Да, это очень интересная задача, – согласился Коста чуть покровительственным тоном. Ученые Пакса столько раз переиначивали и перекраивали Великую Единую теорию, что уже не называли ее именем Рейнольдса. – Вы советуете мне подождать до тех пор, пока не выяснится, до какой степени верна Аккха!

Язон улыбнулся.

– Нет, конечно. Отныне вы принадлежите к нашей компании. – Его улыбка исчезла, на лицо набежала легкая тень. – Неужели вы до сих пор не слышали о теории Кахенло? Это удивительно, ведь вы… – он повел рукой вокруг, и было непонятно, имеет ли он в виду комнату либо весь Институт, – ведь вы приехали сюда !

Коста пожал плечами, лихорадочно размышляя.

– Я уже сказал, что хотел бы сохранить непредвзятость, – заговорил он, импровизируя на ходу. – В любом случае я не сомневаюсь, что добрая половина теорий, о которых я читал на Бальморале, были выброшены в корзину еще до того, как я оказался здесь.

– Тут мне нечего возразить, – уступил Язон. – Если речь идет о Бальморале…

– Очень остроумно, – проворчал Коста, вспомнив о своей новой роли.

Джази улыбнулся:

– Простите. Снобизм бывает трудно преодолеть. – Он перестал улыбаться и посерьезнел. – Дело в том, что ангелы никак не могут быть всего лишь субатомной частицей; при таких массе и заряде они неминуемо распались бы. Именно поэтому Аккха работает так хорошо. В соответствии с ней ангелы являются квантами – основными строительными кирпичиками, как электроны и фотоны. А кванты стабильны по определению. Понимаете?

– Я кое-как разбираюсь в квантовой теории, – сказал Коста, возможно, излишне сухо. – Бальморал не настолько погряз в невежестве. Но если ангелы – кванты, то кванты чего ?

Во взгляде Язона отразилось напряжение.

– Это кванты той сущности, которую люди называют добром, – ответил он.

Несколько долгих мгновений Коста молча смотрел на него широко распахнутыми глазами. Последнее слово Язона металось в его мозгу, будто кузнечик, который стремится выпрыгнуть из горшка.

– Вы шутите? – услышал он собственный голос. – Это шутка, которой у вас принято встречать новичков.

Язон покачал головой.

– Это не шутка, дружище. – Он указал на дисплей Косты. – Можете убедиться сами, если хотите. Работ по теории Кахенло великое множество.

Коста все еще не мог собраться с мыслями.

– Это безумие, – сказал он Язону. – Кванты добра и зла?

– Почему бы и нет?

– Почему? – Коста крепко стиснул зубы. – Да потому, что добро и зло не существуют сами по себе – они являются результатом поступков людей.

Язон вытянул руки ладонями кверху.

– Свет есть результат слияния молекул водорода в центре звезды, – сказал он. – Либо результат того, что кто-то щелкнул включателем. Но это отнюдь не значит, что свет не квантуется.

– Это ложная посылка, – возразил Коста. – Вы говорите о двух совершенно разных явлениях.

– Поясните.

– Что ж… – Коста на мгновение задумался. – Во-первых, фотоны света одинаковы повсюду. А для описания добра и зла нет единого стандарта. Эти понятия зависят от культуры.

– Сильный аргумент. – Язон кивнул. – Но означает ли это, что в определениях добра и зла у различных народов нет вообще ничего общего?

Коста присмотрелся к нему, чувствуя подвох.

– Что ж, просветите меня, – с вызовом сказал он. – Я вижу, вы большой специалист в этом вопросе.

– Вряд ли. – Язон покачал головой. – Но как и все мои коллеги, в последние годы я много думал об этом. Всех ответов я не нашел, зато у меня появились весьма интересные вопросы.

– Например?

– Например, каким образом в культурах, которые большинство сторонних наблюдателей назвали бы злыми, продолжают появляться добрые люди. И не только появляются, но даже и поворачивают ход развития культуры в ином направлении.

– Большое дело! – фыркнул Коста. – Злые люди также способны на это.

Язон кивнул.

– Совершенно верно. Обратная сторона той же монеты. Но есть целая группа иных вопросов, которые, я полагаю, можно отнести к категории «народной медицины». Крупицы знаний, передаваемые из поколения в поколение; обычаи, которые люди считают правильными, даже не понимая механизма их действия. Например, древний материнский призыв не связываться с дурной компанией либо вера в то, что можно повлиять на характер человека, если не пожалеть времени, сил и любви. Либо вопрос о том, нет ли глубокого физического смысла в факте, что добро столь часто ассоциируют со светом, который квантуется.