Крикнув шоферу: «Ждите меня здесь!» — Элла пронеслась мимо,развив космическую скорость. Девица выскочила из-под арки, заметалась — кудаброситься: направо или налево? Потом выбрала — направо — и нырнула впродуктовый магазин. Элла настигла ее в самом дальнем углу возле полки совсяными хлопьями, схватила за хлястик и вырвала его с мясом.

— Ты чего? — взвизгнула девица и обернулась.

Элла видела ее в первый раз. Девица была черной масти, сраскосыми глазами и подбородком, острым, как мыс Горн.

— Ты хотела меня убить? — прошипела Элла, исходяненавистью, как пончик кулинарным жиром. — Признавайся, гадина!

— Это была шутка! — воскликнула девица ипопятилась, потому что Элла нашарила за спиной бутылку с кетчупом и выставилаее вперед.

— Ну ни фига себе шутки! — хохотнула она ипереложила кетчуп в другую руку.

— Девочки, вы что? — спросил какой-то дядька,резво разворачивая тележку в сторону кассы.

— Иди отсюда, папаша, а то тоже получишь почайнику! — запальчиво сказала Элла.

— Что значит — тоже? — испугалась девица. —Что это ты задумала? Надеюсь, ты не собираешься бить об меня бутылки?

— Тебе, значит, меня кирпичом по башке можно, а мнетебя кетчупом нельзя?

— Каким кирпичом?! — Девица растопырила пальцы,унизанные массивными кольцами, которые вполне можно было рассматривать как груздля тренировки мышц плечевого пояса. — Я просто сказала: «Я ее убью!» Этовсего лишь треп! Из-за мужика и не такое скажешь!

— Подожди-подожди, — нахмурилась Элла. —Из-за какого мужика?

— Из-за моего мужа, конечно! Из-за Жеки!

— Блин! — с чувством сказала Элла и осторожнопоставила кетчуп на место. — Как тебя зовут?

— Оксана.

— Вроде бы Жека — бывший твой муж?

— Ну и что? Но ведь муж же!

— Логично, — кивнула Элла, — Пальтишко новоеили как?

— У меня? — Девица с недоумением оглядела своепальто. — Старое, а что?

— Подкладку покажи.

Девица торопливо расстегнулась и показала подкладку.

— Я не думала, что ты секретарша, — приняласьобъяснять она. — Я думала, ты его пассия.

— Пассий не заставляют таскать на горбубандероли, — буркнула Элла. — Значит, это не ты за мной охотилась впроходном дворе? С кирпичом?

Оксана сглотнула и энергично покачала головой, что, мол,нет, не она.

— А от Овсянникова тебе что надо?

— Хочу, чтобы он взял меня назад.

Элла немного подумала, потом спросила:

— А вторая жена тоже хочет, чтобы он взял ее назад?

— Наташка? Тоже. Но ей лучше — у нее ребенок, иОвсянников постоянно с ней общается, потому что она мать.

— Ты что, тоже хочешь стать матерью?

— Нет, не то чтобы сразу матерью… Скорее, меняинтересует сам процесс.

— С ума сойти! — пробормотала Элла и громко добавила:

— Ну что ж? Пожалуй, я побегу. И впредь советую тебе непоказываться мне на глаза в этом своем пальто. У меня аллергическая реакция какраз на такие пальто.

Она вручила Оксане хлястик и вышла из магазина. Шофер спал,откинув голову назад и разинув рот. Элла попыталась его разбудить, но это ей неудалось. Она бегала вокруг машины, прислонялась к стеклу носом и скребла понему ногтями.

— Если мужик не хочет тебя с собой брать, —сочувственно сказал какой-то датый тип, выгуливающий без поводка овчарку размеромс детскую коляску, — не унижайся.

Элла плюнула на землю и пнула колесо ногой. В тот же мигшофер очнулся и посмотрел на нее осоловевшими глазами:

— И ведь он заставит меня платить за простой! —возмутилась она и попыталась открыть дверь. Когда та не поддалась, она рванулаее на себя двумя руками и завопила:

— Ну помогите же мне!

— Что-то вы такая нервная, — обиженно сказал шофери, дождавшись, пока она усядется, повернул ключ в замке зажигания.

Дима Шведов в коричневой дубленке, сером костюме и малиновомгалстуке смотрелся в забегаловке, облюбованной старыми девами из районнойбиблиотеки, столь же импозантно, как индюк среди кур.

— Здесь очень вкусный ирландский кофе, —оправдался он и разорвал конверт, который Элла ему доставила. — Значит, говоришь,тебя стукнули по голове? Может быть, хотели отнять сумочку?

— Ты сам в это веришь?

— Почему бы нет? Пошлых преступлений нынче не меньше,чем всех остальных. Ограбить женщину на улице — что может быть бездарнее? Тыдавно была на рынке в выходной день? Видела, что там творится? Толпы народу,побирушки, охранники, инвалиды на колясках, ветераны, поющие хором, жареныекуры, стельки для сапог и турецкое мыло вперемешку с китайской лапшой. Это жсущий нэп! Неудивительно, что тебя треснули по голове кирпичом в надеждеотобрать сотню деревянных. — Он сунул нос в записку, которую обнаружил вконверте, и воскликнул:

— Ого!

— Он там про меня что-нибудь пишет? — всполошиласьЭлла.

— Отнюдь. Я тебе, конечно, скажу, потому что ты лицо заинтересованное.Он пишет, кто у него на сегодняшний день главный подозреваемый.

— В убийстве Игоря?

— Ну да.

— И кто же? — напрягшись, спросила Элла. Онаожидала услышать все, что угодно, в том числе и имя собственной матери. Однакото, что услышала, заставило ее вытаращить глаза.

— Никита, — развел руками Шведов. — НашНикита Шаталов.

— Да это просто бред! — рассердилась Элла. —Какой Никита Шаталов? Откуда он взял Никиту? Что за дерьмо?

— Ты, Астапова, давай не ори, — сердито сказалДима. — Привлекаешь к себе лишнее внимание.

— Я не Астапова, а Лапсердакова! — рявкнула та.

— Гаптержакова! — Он тотчас оскорбился засестру. — Не так уж трудно запомнить. А Никиту Жека не просто такподозревает, душа моя! Никита тут у нас такие номера откалывает, чисто Копперфильд.Это из-за него Катька Бурцева такая несчастная-несчастная.

— Подожди-подожди, Дим, — Элла сжала пальцамивиски. — Я что-то совсем ничего не понимаю. Каким образом наш безобидныйтолстяк попал под подозрение в убийстве моего мужа?! У них не было ничегообщего! Они едва знали друг друга!

— Ну конечно! Много ты понимаешь! — противнымголосом сказал Шведов. — Они прекрасно знали друг друга, у них былокое-что общее, и Никита уже никакой не толстяк.

— Так, — Элла выставила вперед указательныйпалец. — А теперь еще раз, но по порядку и в два раза медленнее. Пунктпервый — они прекрасно знали друг друга. Что это значит?