— Ты не посмеешь.

— Я не позволю тебе обидеть Ашера. Никогда больше.

— Он для тебя никто, Жан-Клод.

— Ты прекраснее всех живых и мертвых, которых я виделна своем веку. Я ничто перед твоей силой, я благоговею перед твоим владениемполитическими маневрами, который получаются у тебя так легко и без усилий. Но ядавно уже живу далеко от тебя, и мне пришлось узнать, что красота — не всегдато, чем кажется, что похоть не всегда лучше, чем любовь, и что одной толькосилой не наполнить ни сердце, ни постель, а для политики у меня нет твоеготерпения.

Она вытянула к нему изящную руку:

— Я показала тебе такую любовь, на которую не способенникто из смертных.

— Ты показала мне похоть, госпожа, половой голод.

— Non, amour, — произнесла она таким страстнымголосом, что плечи у меня покрылись гусиной кожей.

— Non. Похоть, но не любовь.

По ее лицу пробежало выражение — будто плохо сделанная маскапотекла под кожей Мюзетт. Это неприятно напомнило мне движение под шкуройоборотня, когда он перекидывается. Если она полностью превратится в Белль, япопробую добраться до ее сердца.

— Ты любил меня когда-то, Жан-Клод.

— Oui, от всего сердца и от всей души.

— Но сейчас ты меня не любишь.

И в этом тихом голосе прозвучала даже нотка потери.

— Я узнал, что любовь может расти и без секса, а сексне всегда ведет к любви.

— Я бы любила тебя снова, — шепнула она.

— Non, ты бы снова мною владела, а любовь — это совсемне обладание.

— Ты говоришь загадками, — сказала она.

— Я говорю правду, которую мне удалось узнать.

Светло-медовые глаза обратились ко мне.

— Это сделала ты. Каким-то образом ты это сделала.

Я чувствовала себя определенно глупо с этим ножом в телеМюзетт, но боялась его вытащить — я почти ожидала, что Белль встанет и скажет:«Ага, вот этого я и ждала». Так что я держала клинок в ее теле и думала, чтоделать дальше. Трудно было думать, глядя в эти бледно-медовые глаза, глядеть ине побежать или не попытаться ее убить. Если мне не удается убежать от своихстрахов, у меня есть склонность их убивать. Пока что эта стратегия приводила куспеху.

— Что именно я сделала? — спросила я, и голос былсдавленным. Пальцы Дамиана ласково разминали мне плечи — даже не массаж, анапоминание, что он здесь.

— Ты его повернула против меня.

— Нет, — возразила я. — Ты сама это сделалаза несколько веков до моего рождения.

Текучая маска снова шевельнулась под кожей Мюзетт. Наверное,если дотронуться до ее лица, я бы нащупала что-то, чему там не место.

— Я его взяла в свою постель. Чего еще можно было быжелать от Белль Морт?

— Ты показала ему, чего стоит твоя любовь, когдавышвырнула из своей постели Ашера.

— Какое отношение имеет судьба Ашера к любви Жан-Клода?

Если бы такое спросил кто-то, знающий их обоих, это было быкурьезно. То, что такое смогла спросить та, что породила их обоих, пугало иогорчало.

— Тебе следует нас покинуть, Белль, — сказала я.

— Почему? Чем я тебя расстроила?

Я покачала головой:

— Слишком долго перечислять, Белль. У нас не вся ночьна это, дай мне выбрать основные пункты. Прошу тебя, оставь нас, хотя бы покачто. Я устала объяснять слепым, что такое цвет.

— Я не понимаю этих слов.

— Вот именно, не понимаешь, — вздохнула я.

Она уставилась на меня. Рука ее поднялась, будто собираяськоснуться моего лица.

— Если ты меня тронешь, — предупредила я, —мы проверим, сможет ли Мюзетт жить без сердца.

— Чем прикосновение моей руки хуже соприкосновениянаших тел?

— Спишем на интуицию, но я не хочу, чтобы ты трогаламеня намеренно. И вообще это не твое тело, а Мюзетт. Хотя я в этом не до концауверена. Можешь назвать меня перестраховщицей, но не прикасайся.

— Мы еще увидимся с тобой, Анита. Обещаю.

— Да-да, я знаю.

— Кажется, ты мне не веришь?

— Верю, просто не стану слишком на эту темуперегреваться.

— Перегреваться? — переспросила она.

— Она хочет сказать, что не может слишком расстроитьсяиз-за твоей угрозы, — пояснил Жан-Клод.

Белль снова повернулась ко мне:

— Почему?

— Слишком многие вампиры мне грозили. Просто не хватилобы времени каждый раз впадать в панику.

— Я — Белль Морт, член Совета высших. Не следует менянедооценивать.

— Ты это скажи Колебателю Земли, — предложила я.Был такой член Совета, который заявился в наш город когда-то. И погиб.

— Я не забыла, что Жан-Клод убил члена Совета.

На самом деле убила его я, но чего придираться?

— Белль, прошу тебя, уйди.

— А если я решу остаться? Что ты будешь делать? Что тыможешь сделать?

Я взвесила несколько вариантов — как ни крути, они былифатальны для одной из нас или обеих. Наконец я сказала:

— Если хочешь оставить себе это тело — ладно. Не мое жетело. Даже не тело моего вампира. Если оно тебе нужно — дело твое.

Я отстранилась и выдернула нож. Ни за что не хотелаоставлять оружие при Мюзетт. Вполне вероятно, что она бы его вынула и ткнула вменя. Когда клинок вышел, Белль ахнула, чего не было, когда он входил.

Она схватила меня за руку, будто чтобы не дать себя ударить,но мне следовало бы понять, что сейчас будет. Уголок моего сознания знал, что ястою на коленях на ковре Жан-Клода, но все остальное находилось в темнойкомнате, освещенной свечой. Огромная мягкая кровать дыбилась подушками, будтохотела подняться волной и поглотить меня. Женщина, погруженная в эту мягкость,лежала будто на ложе из собственных волос, глаза ее горели золотисто-каримогнем, как солнце сквозь цветное стекло. Белль Морт лежала обнаженной исмотрела на меня. Ее красота простерлась передо мной, ничего не пряча. Я хотелаее, так хотела, как ничего в жизни.

Ахнув, я пришла в себя. Жан-Клод держал меня за другую рукумертвой хваткой. Дамиан всей тяжестью навалился на спину, Джейсон нагнулся наднами. Руки его лежали на плече у Жан-Клода и у меня на шее, над рукой Дамиана.Я ощущала, как пульс у меня на шее бьется под его ладонью.

Слышался мускусный запах меха, густой, почти съедобный запахлеса — так пахнет стая. Вервольфы, прибывшие прикрыть нам спину, выступили изтолпы. Их сила звенела в воздухе как невидимая нить между Джейсоном, мной иими. У Жан-Клода связь с волками была прямая — они подвластные ему звери, ичтобы вызвать волков, ему не нужен был зверь Ричарда. Мне нужен был какой-тосуррогат волка, чтобы привязать себя к ним. Ричард должен был быть за нашейспиной, но его не было. Если бы не было здесь Джейсона как нашего третьего,Белль могла бы призвать ardeur, утопить нас в воспоминаниях о своейвосхитительной плоти, швырнуть нас на ковер и превратить мой бунт в оргию.