Но Жан-Клод поделился со мной своим самообладанием, держаменя за руку; Дамиан отдал мне последние резервы, прилипнув к моей спине,Джейсон передал мне пульс стаи в изгиб шеи. Мы были не просто триумвиратом силы— с помощью Дамиана мы стали чем-то большим. И это что-то было сильнее БелльМорт, заключенной в теле Мюзетт. Будь она здесь лично — это другое дело, но еене было. Она, черт ее побери, была где-то в Европе.

За мной разразился вой, его подхватил еще один голос, ещеодин, еще. Джейсон задрал голову, горло его вытянулось длинной четкой линией.Вой задрожал, вылетая из его рта, присоединяясь к хору. Звук взлетал и падал;когда замирала одна нота, ее сменяла другая, и наконец вой зазвучал музыкой —одинокой, дрожащей, манящей музыкой.

Я встретила взгляд светло-карих глаз Белль, и они были полныогня, будто смотришь на костер сквозь цветное стекло. Они были похожи на глазав выбранном ею для меня воспоминании, но то было лишь воспоминание. Оно уже некусалось и не затягивало. Ardeur лежал тихо, за той решеткой, что мы для негосковали из чистой силы воли и месяцев тренировок.

— В прошлый раз, когда ты напустила на нас ardeur, этобыло для меня ново. Сейчас — уже нет, — сказала я.

Что-то поплыло под кожей Мюзетт. Будто другое лицоперекатывалось под внешним. Я снова ожидала, что Белль вырвется из тела Мюзетт,как оборотень. Но волна замерла, и темные огни глаз глянули в мои.

— Будут еще другие ночи, Анита, — сказала онанизким, почти мурлычащим голосом.

— Конечно-конечно, — кивнула я.

И она исчезла. Мюзетт рухнула на пол в... в смертельномобмороке. Ее вампиры бросились вперед. Волки остались за моей спиной, гиенышагнули вперед, а крысолюды вытащили пистолеты, и Бобби Ли произнес:

— Не загораживайте нам выстрел, джентльмены.

Гиены остановились двумя группами по обе стороны отвампиров. Наши вампиры отодвинулись от вампиров Мюзетт и протолкнулись сквозьтолпу оборотней.

— Никто не будет дергаться — тогда все будетмирно, — сообщил Бобби Ли.

— Дайте им забрать свою госпожу, — сказалЖан-Клод. Кое-кто из оборотней посмотрел в его сторону, но из крысолюдов —никто. У нас оказалась такая мощная поддержка не потому что у Жан-Клода быласвязь с другими зверями, кроме волков, а потому что это я умею заводить друзей.Крысолюды и гиенолаки пришли сюда ради меня, а не ради него.

— Полегче, Бобби Ли, — сказала я. — Пустьзаберут Мюзетт. Меньше всего мне хочется иметь ее на своем попечении.

Женщины и мужчины — все крысолюды, — тщательно наведяоружие, раздвинулись двумя шеренгами, пропуская вампиров к Мюзетт. К нимприсоединился Анхелито, но Бобби Ли повел стволом, веля ему отойти. Вид уАнхелито был внушительный, но он был одним из немногих людей в этом коллективе.И я не уверена, что он был самым опасным представителем другой стороны. Девочкалет семи или восьми с темными коротко стриженными кудрями и ангельским личикомобнажила острые клыки и зашипела на меня. Мальчик постарше, выглядящий моложедвенадцати, но старше десяти, взял Мюзетт за плечи и поднял ее обмякшее телобез малейшего усилия. Он клыков не показывал, но глядел враждебно темнымиглазами.

Мужчина-вампир в темном строгом костюме взял ноги Мюзетт, ноне попытался принять тело из рук мальчика. Я знала, что мужчина мог бы легкоунести ее, но он не стал спорить с мальчиком. Мальчику не хватало не силы —только роста и длины рук.

Они отнесли ее к Анхелито, и у него на руках Мюзетт казаласькрошечной. В этой комнате были ребята и помускулистее Анхелито. Гиенолаки вообщевсе бодибилдеры, но никого не было на нашей стороне такого высокого и широкого,как «ангелочек» Мюзетт.

Жан-Клод встал и поднял меня на ноги: Дамиан двинулся вместесо мной, Джейсон тоже.

— У нас для всех приготовлены комнаты, — сказалон. — Вас туда проводят, и у дверей мы поставим стражу — для защиты всехзаинтересованных лиц.

Бобби Ли все так же держал вампиров под ровным прицеломсвоего пистолета.

— Анита? — сказал он вопросительно.

— Я не хочу, чтобы они тут бродили без охраны, так чтоидея мне кажется удачной. Вы, ребята, сможете еще столько здесь пробыть?

— Детонька, я за тобой на край света готов идти. Еще бымы не могли!

Южный акцент его стал так густ, хоть топор вешай.

— Спасибо тебе, Бобби.

— Да не за что.

— Менг Дье, Фауст! Вы знаете путь в комнаты, покажитенашим стражам, куда идти.

Менг Дье — красивая, точеная, с абсолютно прямыми чернымиволосами до плеч, а кожа — как бледный фарфор. Совсем была бы как китайскаякуколка, если бы не ходила почти всегда в облегающей черной коже. Она как-топортила впечатление. Она — мастер вампиров, а ее подвластный зверь, каквыяснила я к своему удивлению, — волк. Странно, но это не увеличило еепривлекательность ни для волков, ни для меня. Слишком уж она недружелюбна.

Фауст был не намного выше Менг Дье, но он не казался хрупким— просто низеньким. Был он жизнерадостно красив — как простой симпатичныймальчишка, случись ему оказаться вампиром, — а волосы красил вярко-бордовый цвет. Глаза у него были цвета новых пенни — карие, чуть соттенком крови. Он тоже мастер вампиров, но далеко не той силы, чтобы статькогда-нибудь Мастером города — и уж точно не чтобы удержать этот пост. СлабыйМастер города обычно бывает мертвым мастером.

Менг Дье и Фауст прошли сквозь портьеры в дальние коридоры.Вампиры Мюзетт последовали за ними, гиены и крысолюды замыкали шествие. Сшелестом опустились и замерли портьеры.

Мы осталась наедине с собственными мыслями. Надеюсь, что уостальных мысли были более полезные, чем у меня, потому что я думала только ободном: Белль не понравится, что ей нахлобучили пальто и указали на дверь. Онанайдет способ заставить нас расплатиться за оскорбление, если это будет в еесилах. Может, и не будет, но ей две тысячи лет, если верить Жан-Клоду. Никто невыживет так долго, не зная способов обратить своих врагов в паническое бегство.Член Совета, которого мы убили, умел вызывать землетрясения просто силой мысли.И я не сомневалась, что у Белль есть свои излюбленные фокусы. Просто она ещемне их не показывала.

Не прошло и часа, как мы с Жан-Клодом оказались в егокомнате — одни. Дамиан был среди стражей у нашей двери. Вампиров мыраспределили среди оборотней, чтобы плохие вампиры не могли — как мы надеялись— использовать ментальные фокусы против оборотней так, чтобы мы не знали. Мысделали все, что могли, то есть на самом деле получилось отлично. Ardeurспрятался и не показывался. Я не ломала себе голову почему — просто этомурадовалась.

Большая кровать Жан-Клода на четырех столбах была затянуталазоревым шелком и усыпана подушками не менее чем трех оттенков ярко-синего. Онзаменил драпри и подушки так, чтобы они подходили под цвет простыней, и я моглане глядя сказать, что простыни тоже из синего шелка. Белых простыней Жан-Клодне признавал, из какого бы материала они ни были сделаны.