— Где мы? — выдавил из себя Миша, осматриваясь по сторонам сквозь наглухо тоннированное окно.

— Я решила тебе сегодня провести небольшую экскурсию! — объявила Милана, открывая двери автомобиля, вытаскивая следом за собой расстерянного мальчишку. От прикосновения ее теплых ладоней, сын вздрогнул, улыбнулся в ответ и вышел. Снег, как по команде прекратился, только на длинных светлых ресницах Миланы блестели нестаявшие пушистые слезинки, от вида которых он испытал приступ сумасшедшей нежности и еле подавил в себе желание расцеловать ее прямо на улице.

— Где мы? — повторил он, собравшись с мыслями и оглядевшись по сторонам. — Я никогда не был вэтой части Харькова…

— Это центр…Вон там Пушкинская, до нее минут пять ходьбы, — пояснила Милана, показав куда-то себе за спину.

— А это… — парень указал на строительный объект, огороженный забором, за которым высилось высокое здание, обросшее лесами. В глубине двора виднелся синий вагончик, возле которого суетились люди в ярко желтой спецодежде.

— Это объект нашей экскурсии, — Милана решительно шагнула к забору, подведя Мишку к большому плакату, на котором красивыми буквами с затейливыми завитушками было написано, что это объект ЮНЕСКО, известный под названием «Крыша мира», построен в 1910 году голландским архитектором Тервеном, в народе прозванным «бутусов дома». Так же, ниже указывалось, что реконструкцией данного объекта занимается компания «Стройсервис» во главе с В.С. Заславским.

— Дядя Слава… — прошептал Миша, прочитав информационный стенд.

— Ты его знаешь? — удивленно подняла брови Милана.

— Это знакомый моего отца…

— Хорошие у твоего отца знакомые, — похвалила его девчонка, — я читала в интернете, что отсюда открывается прекрасный вид на город, что с самого последнего этажа видна каждая улочка Харькова… — мечтательно произнесла ведьма, поглядывая искоса на Мишку.

— Там опасно! — заметил он. — Да и не пустит нас туда никто, — сын кивнул в сторону людей в строительной робе, суетящихся во дворе.

— Неужели ради того, чтобы совершить что-то безумное надо спрашивать разрешение… — в пустоту произнесла колуднья, отведя взгляд.

— Милан… — начал было Мишка, чувствуя, как девочка стала немного грустной. Очарование первого поцелуя схлынуло, оставив после себя горькое послевкусие.

Колдунья отвернулась, рассматривая «крышу мира», которая явно не внушала доверия Мишке. Он привык поступать правильно, не нарушая запреты родителей и взрослых, а предложение Миланы явно было из этого разряда. Он предполагал, что вся эта авантюра может обернуться для обоих неприятностями, но желание сделать девочке, которая его поцеловала, превысила голос разума, робко пытавшегося возвать к своему хозяину.

— Милана, — он аккуратно тронул ее за рукав пуховика.

— Поехали обратно? — грустно улыбнулась девочка, а опель призывно подмигнул им круглыми фарами.

— Постой…Думаю, если мы один разочек сфотографируемся на одном из этажей, то ничего страшного не произойдет… — пробормотал сын, стыдливо пряча глаза.

Волшебница просветлела лицом. Приветливо улыбнулась ему и схватила за влажную теплую ладонь. Потащила его куда-то в сторону забора, где через несколько десятков метров Миша обнаружил плохо прикрученный лист профильного железа.

— Нам сюда! — шепотом сообщила девушка, отодвигая железо в сторону, пропуская вперед Мишу. Все это очень напоминало забавное приключение. Сердце от притока адреналина заработало сильней. Парень помог девушке-колуднье пробраться на территорию.

Они оказались в стороне от строительного вагончика и людей в оранжевых касках, суетящихся возле крыльца. Увлекаемый Миланой Миша пробрался через высокие сугробы, нырнул в какой-то узкий каменный провал, ведущий в подвальное помещение «крыши мира».

В полумраке виднлись стены с осыпавшейся штукатуркой. Какие-то гнилые полки на металлических стеллажах и полуразвалившиеся бочки, видимо из-под вина, потому как вместе с затхлым запахом подземелий в нос Мишке ударило чем-то пряным, забродившим. Видимо, бочки, впитали за столь долгое время продукта, который в них хранился, хоть само вино и высохло давно.

— Очень много лет назад здесь случился пожар, — поймав удивленный взгляд Миши, когда они вышли на первый этаж, пояснила Милана с какой-то одной ей известной грустью.

— Вид довольно непрезентабельный… — согласился сын, рассматривая стену, исписанную их предшественниками, такими же молодыми людьми, которые разными красками оставили после себя множества автографов, вроде таких как: «Здесь был я», «Маша — дура» и подобных этим.

Милана бродила среди этих всех запыленных колонн и широких коридоров, как зачарованная, еле касаясь красной от холода ладонью прохладных пыльных стен, хранивших в себе память прошедшего столетия.

— Кажется, мы хотели сфотографироваться… — прошептал Миша, пытаясь отвлечь девочку от созерцания осколков прошлого.

— Конечно, Миш, пойдем наверх, — колдунья, будто бы очнулась, глаза ее просветлели, а меланхоличная спелена расстворилась в их голубизне, как в мировом океане.

Взявшись за руки, они взбежали по потрескавшимся ступенькам наверх, прыгая через одну. Сын чародейке что-то рассказывал, волнуясь, а от того, становясь все более и более многословным. Только Милана механически улыбалась на его слова, все ее мысли и чувства были заняты предстоящим освобождением из междумирья Ковена Ведьм во главе с Алаидой и ярким, будто вспышка воспоминанием, захватившим ее при виде этого старого особняка. Когда она его посещала последний раз? Когда пыталась попробывать? Да…кажется это был сорок третий год, именно в тот день она навсегда избавилась и от Дворкина, отомстила сразу за все и за всех …Это была такая же морозная и снежная зима третьего года войны. Яркой вспышкой, полным чувств воспоминанием мелькнуло перед ее глазами та самая картинка из жизни, произошедшая больше семидесяти лет назад. Она стояла возле входа в подвал, точно так же кутаясь в длинный шарф, только не китайский пуховик был на ней с известного в Харькове рынка Барабашова, а мундир гитлерюгенда.

1943 год

Харьков

— Ты хоть понимаешь кто она? — Петр Дворкин раздраженно бросил папку с донесениями агентов на стол перед командиром действующей в оккупированном немцами Харькове комсомольской ячейки. Он закурил, выпустив облако густого плотного сизого дыма полусырой махры. В подвале сразу стало неуютно дышать. Недавно переболевший пневмонией председатель комсомола товарищ Петров немедленно закашлялся. Накинутая на плечи потертая телогрейка соскользнула на пол, обнажив перемотанную бинтами руку, навылет простреленную немцами после последнего «экса», когда под Чугуевым пустили под откос целый состав с бронемашинами.

— Петр Васильевич, — начал комсорг спокойно, слегка откашлявшись, — партия понимает, что для вас это дело попахивает личными мотивами, и вы никак не можете простить себе ту самую неудачу в семнадцатом, но прошу вас, не надо смешивать личное и служебное. Никаких данных о гражданке Милане Лесс кроме того, что она состоит в фашисткой организации «Гитлерюгенд», нет.