вот так, дружочек! Так что если мне вдруг понадобится твоя помощь, будь уверен – мы тут же с тобой встретимся.

После того как Зверев покинул изнеможенного и выжатого как лимон ювелира, тот на кара́чках дополз до шифоньера и достал из него бутылку армянского коньяка.

Налив себе полный стакан алкогольного напитка, толстяк выпил его залпом, потом увидел оставленный Зверевым «Псковский вестник». Просмотрев газету, Арсений Львович яростно застонал.

Он прочитал о предстоящем Пленуме ЦК КПСС, о мерах, направленных на укрепление колхозов и совхозов, о развитии в стране тяжелой промышленности, позволившем значительно увеличить снабжение деревень тракторами и другой сельскохозяйственной техникой. Также Арсений Львович прочел статью о футбольном матче, прошедшем два дня назад на стадионе «Локомотив» и закончившемся победой местного «Авторемзавода» над великолукским «Спартаком» со счетом три – ноль. О двойном убийстве на улице Гороховой в газете не было написано ни слова.

Глава вторая

Покинув квартиру ювелира, Павел Васильевич вернулся в управление.

Теперь у Зверева практически не осталось сомнений в том, что именно Мотя и Куцый были соучастниками убийства Чижова и Хлебникова. Тюремные наколки Моти давали высокую вероятность того, что этот верзила сидел, а стало быть, в архивах обязательно должны были быть хоть какие-то сведения об этом долговязом типе. Что же касается Куцего, то теперь псковские опера знали его имя и фамилию, и его поимка теперь тоже являлась делом времени.

Вот только было ли у них это время?

Сообщив полученные от Богачева сведения Вите Кравцову, Зверев отправил его рыться в архивах. Павел Васильевич прекрасно понимал, что, пока его напарник перелопатит все нужные картотеки и отыщет хоть какую-то информацию о Куцем и Моте, пройдет довольно много времени. А судя по тому, с кем они имеют дело, времени на раскачку у Зверева не было. Поэтому Павел Васильевич не стал дожидаться результатов деятельности Кравцова и решил действовать немедленно.

Поинтересовавшись, где Костин, и узнав, что тот куда-то умотал, Зверев выругался – работать с напарником ему было бы проще. Ему хотелось как можно скорее познакомиться с Женей Гиркиным, поэтому он взял с собой двух других своих оперо́в, потребовал «дежурку» и собрался было поехать по указанному Богачевым адресу, однако ему помешали.

Пришел дежурный по управлению и сообщил, что Зверева срочно требует к себе Корнев. Явившись к начальнику, Зверев на него наорал и сказал, что нечего его дергать по пустякам. Корнев на этот раз окончательно вышел из себя, тоже стал орать и брызгать слюной и так и не отпустил Зверева, пока тот не доложил полковнику последние новости по делу о двойном убийстве на Гороховой. Пока он докладывал о Юджине, Моте и Куцем, Корнев, который на этот раз рассердился из-за пререканий Зверева не на шутку, в отместку специально тянул время. Он делал какие-то пометки в своем блокноте и постоянно переспрашивал. Когда Зверев, красный как вареный рак, вернулся в кабинет оперативного отдела, его ждало разочарование. Оказывается, к этому моменту официальный рабочий день в управлении уже закончился и дежурную машину забрал заместитель Корнева по оперативной работе, чтобы та отвезла его домой.

Зверев побагровел еще сильнее и еще раз поинтересовался, где Костин.

– Не появлялся, – отчеканил Дима Евсеев. – Но звонил и просил его сегодня не ждать.

– Что?!

Дима помялся и отвел глаза.

– Так и заявил, что сегодня не появится? И это все, что он сказал?

– Не совсем! Сказал, будто что-то интересное нарыл, но обо всем доложит тебе лично.

– Ну-ну…

– Еще сказал, что занимается какими-то там пришлыми игроками…

– Он опять со своими шулерами что-то там мудрит! Ну пусть только явится, я ему устрою!

Понимая, что в такую минуту со Зверем лучше не связываться, Евсеев встал и пошел к выходу.

– Стоять! – приказал Зверев. – Куда это ты собрался?

Дима замер у самого входа.

– Просто хочу воздухом подышать, а то у нас тут уж больно накурено. Что, нельзя?

– Нельзя!

– Это почему?

– Потому что я тебя не отпускал!

Евсеев вернулся за свой стол и некоторое время пытался смотреть Звереву в глаза, но в конце концов отвернулся.

– Я что-то не понял. Ты чего это от меня бежишь?

– Я не бегу.

– Бежишь бежишь! И глазенки свои от меня прячешь!

– Ничего я не прячу.

– Прячешь! Еще как прячешь! А ну говори, что там в твоей голове. Я вас всех насквозь вижу. Это что-то такое, связанное с Венечкой?

Евсеев фыркнул и снова посмотрел на Зверева.

– От тебя ничего не скроешь, Пал Васильевич! Просто не хотел я тебе этого говорить… Ты ведь все-таки у нас начальник…

– А ну-ка продолжай!

– Да просто у Вени, когда он звонил, язык уж больно заплетался.

– То есть он поддатый был?

– Ну… вроде как да.

– Теперь мне все ясно! Ну пусть только появится…

– Василич, ты только Вене не говори, что я его тебе сдал, – умоляющим тоном попросил Евсеев.

Зверев ничего не сказал, поднялся и вышел из кабинета. Прикрыв за собой дверь, он беззвучно рассмеялся.

Вот же Веня! Вот прохиндей! Мы тут убийствами занимаемся, а он бражничает. Ах да… у него же Катенька в командировку укатила, вот он и гульнуть решил… И в кого это он у нас такой? От кого набрался?

Прекрасно зная ответ на этот вопрос, Зверев снова беззвучно рассмеялся.

За рулем черной управленческой «Эмки» сидел молодой водитель Игорь Сафронов и, слегка сгорбившись и пригнувшись к лобовому стеклу, энергично крутил руль. Машина то и дело виляла и подскакивала на ухабах.

Справа от Сафронова, откинувшись назад, сидел Зверев, задние сиденья занимали его подчиненные Горохов и Евсеев. Проехав по мосту, «Эмка» миновала склады, свернула за ними и остановилась у озера.

– Выходим. Дальше пойдем пешком, – скомандовал Зверев и первым вышел из машины.

– А чего здесь-то встали? – вылезая из «Эмки», поинтересовался Горохов. – Можно было бы еще проехать, а так придется топать километра три.

– И кто-нибудь тут же просигналит нашим «друзьям», что в округе появилась чужая машина, – расправляя затекшие плечи, усмехнулся Евсеев.

Зверев оглядел окрестности, посмотрел на часы и приказал:

– Сафронов, жди нас здесь, только не спать, а то мало ли. Остальные рты прикрыли – и вперед.

Они двинулись вдоль домов, свернули на Ольховую и, миновав покосившийся деревянный колодец, остановились в кустах неподалеку от нужного им дома. На небе уже горели звезды, было прохладно, в окошке дома с табличкой номер семь горел свет. Окна были распахнуты, из дома доносились приглушенные голоса. Зверев прислушался. Их там как минимум четверо, среди них одна женщина,