заключил Павел Васильевич, ощущая, как из-за ласковой прохлады летней ночи по его спине побежали мурашки. Он вышел из кустов и подошел к забору.

Еще примерно минуту он осматривал дом и изучал двор. Резная ограда, стены, выкрашенные в синий цвет, шиферная крыша – этот дом мало чем отличался от других, разве только тем, что кусты и деревья на приусадебном участке были аккуратно пострижены, а сам участок не был перекопан и захламлен, как у прочих. Когда Зверев снова вернулся к своим, Горохов ухмыльнулся:

– А этот парень не аграрий!

– Тебе же сказали – он англичанин, – пояснил Евсеев. – А в Англии картошку и арбузы на приусадебном участке не сажают.

– А что же они тогда там у себя, в Англии, сажают?

– Цветочки разные, кусты декоративные.

– У этого вон облепиха растет.

– Трепаться прекратили, – скомандовал Зверев. – Скройтесь куда-нибудь и следите за выходом и окнами.

– Один пойдешь? А это не опасно? Ты хотя бы ствол взял, – сказал Евсеев.

Зверев достал из внутреннего кармана пиджака свой табельный «ТТ» и отдал его Евсееву.

– Вот это тоже возьми, – майор отдал Диме пистолет и удостоверение. – Услышите шум, подключайтесь! Но только в самом крайнем случае. Если же мой поход в дом пройдет тихо, ждите. Сегодня постараемся обойтись без лишнего шума. Будем считать, что проводим разведку. Наша задача – узнать, кто здесь обитает, и по возможности проследить за гостями этого милого дома. Первый, кто выйдет, твой, Шурка, второго пасет Евсеев.

Венька, мерзавец, куда пропал? Если они разбегутся, то неплохо бы отследить всех. Сам он вести слежку не собирался, так как понимал, что его самого могут начать «пасти».

– Вот бы мне девица досталась, – мечтательно проговорил Горохов.

– Если девица и выйдет, то наверняка не одна! Куда бабе одной в такую темень идти? – рассудил Евсеев. – Да и какой ей смысл куда-то идти, она наверняка здесь ночь проведет, для того и пришла.

Зверев снова цыкнул на своих подчиненных и направился к дому. Когда он поднялся на крыльцо и постучал в двери, голоса на мгновение стихли, и вскоре дверь отворилась.

На пороге стояла ярко накрашенная брюнетка в цветастом приталенном платье. Шею женщины увивала лисья горжетка, на пальцах поблескивали колечки с дешевыми камушками. Зверев учтиво откланялся, девица тут же расцвела:

– Тебе кого, красавчик?

– Юджин здесь? – проворковал Зверев.

– А кто его спрашивает?

– Мне его рекомендовали как человека, который может организовать для меня игру… – Зверев не договорил, потому что в прихожую вломился мордатый мужик с расплющенным носом и поломанными ушами.

– Ты кто такой? Райка, а ну кыш отсель! Нечего этому фраеру глазки строить.

Когда женщина юркнула в комнату, мордатый перегородил Звереву дорогу. Павел Васильевич примирительно сказал:

– Моя фамилия вам ничего не скажет. Я командированный, мне рекомендовали Юджина как человека, который может свести меня с достойными игроками.

– Достойными? Так ты что же, тоже игрок?

– Простите, не понял?

Мордатый отступил.

– Ну раз ты тоже на игру… Понаехало вас тут, не пройти не проехать! Что же нам о тебе Юджин ничего не сказал?

Зверев в очередной раз подумал о Вене. Неужели Венька был прав, в городе действительно что-то намечается, раз уж даже его приняли за игрока. Павел Васильевич решил закрепить успех.

– Видите ли, я не совсем чтобы игрок… – Зверев намеренно сделал паузу.

– Клякса, а ну тащи его сюда! Посмотрим, что за фрукт, – послышался из глубины дома голос.

Мордатый отступил, и Зверев вошел в дом.

В помещении было накурено. На столе лежали банкноты и раскиданная колода карт, стояли граненые стаканы с бесцветной жидкостью, из переполненной пепельницы валил дым. Бутылка водки, полупустая миска с квашеной капустой и небрежно порезанный на толстые ломти кусок сала свидетельствовали о том, что сидевшие за столом картежники не отличаются особой изысканностью при выборе еды и не блещут хорошими манерами. Однако сама комната все же вызывала если не одобрение, то уважение.

Массивный шкаф из темного дерева, резной комод, пара «ушастых» кресел и стеганый кожаный диван – все эти предметы мебели Зверев вовсе не рассчитывал увидеть в этом доме. А еще в самом дальнем углу комнаты стояла трехсекционная бамбуковая ширма.

«Да уж… – подумал Зверев, – местный хозяин человек определенно цивилизованный, чего не скажешь о его неказистых гостях. Неужели этот Юджин и впрямь самый настоящий англичанин?»

За круглым столом, застеленным зеленой скатертью с белой бахромой, сидели трое мужчин. Стоявший за спиной мордатый продолжал дышать Звереву в затылок густым перегаром. Размалеванная красотка Райка тут же встала за спиной сидевшего лицом к выходу плотного, в роговых очках мужчины с одутловатым лицом и усиками-щеточками. Райка, навалившись на очкастого своей пышной грудью, обняла его за шею.

По правую руку от усатого сидел худосочный белобрысый парень с рябым лицом и толстыми губами. По левую – развалился чернявый коротышка с клиновидной бородкой и узкими глазками.

Больше всех на роль хозяина дома походил усатый очкарик, но Зверев решил не спешить с выводами.

– Входите, молодой человек! – довольно мило скалясь, произнес очкастый и почесал подбородок. – Так кто, вы говорите, вас направил к Юджину?

Зверев довольно непринужденно сел в одно из кресел, облокотился при этом на подлокотник, продемонстрировав присутствующим золотые за́понки и наручные часы «Слава» с серебряным корпусом и сапфировым стеклом. Павел Васильевич быстро оценивал ситуацию. Никто из присутствующих не подходил под описания Куцего и Моти, и это было на руку Звереву, но он все еще не спешил с выводами.

– Вообще-то, я пока еще не сказал, кто меня к вам направил!

– Так будьте любезны, скажите! – настаивал очкастый.

Набрав воздуха в грудь, Зверев решил рискнуть:

– Тимофей! Тимофей Самошин!

– Куцый? – удивился белобрысый.

– Именно он.

– То есть вы не один из… – очкастый запнулся на полуслове.

– Заткни фонтан, Доктор! – процедил чернявый.

– Клякса, какого черта ты его сюда пустил? – строго спросил белобрысый.

Мордатый засопел, шагнул к Звереву, но тут же остановился, потому что в этот момент из-за ширмы, стоявшей в дальнем углу, послышался скрипучий голосок.

– Не суетись, Клякса! И ты, Пичуга, не отсвечивай, пока тебя об этом не просят. А уж про вас, мой дорогой Николай Иванович, я и вовсе молчу! Кто и зачем сюда приглашен, вас вовсе не касается.

Очкастый тут же съежился и убрал со своей шеи руки Райки. Зверев же понял, что ошибся с предположениями насчет очкастого.

Ширма в дальнем углу дернулась, и Павел Васильевич увидел еще одного обитателя не совсем обычного дома в Орлецах.

Отгородившись от прочих, в плетеном кресле-качалке сидел ссутулившийся старикан с нелепой седой шевелюрой, крючковатым носом