неизменной отвагой готов начать истребление врагов Бога и империи, что его замечательные князья и бароны поклялись поддержать военный поход, и что соседние королевства и народности выставили войска, поэтому мы исполнились несказанной радостью и вознесли наши сердца и руки к небесам за то, чтобы они дали королям благословение, чтобы император оставался долгое время невредимым и, как обычно, смог всех мятежников снова вернуть под свою власть. Какие бы славные дела не совершал повсюду на земле римский император, они также и наши, и совершались во имя Рима, как если бы отец делал это для своего сына. Поэтому мы умоляем Вашу Милость, чтобы Вы наилучшим образом способствовали славе Вашего города Рима и возвышению святого сената. Мы же и прославленный римский народ всегда готовы подчиниться каждому приказу и остаемся преданными Вашей воле."

Подобным образом тому же князю церкви написали и пизанцы: "Филиппу, архиепископу святой Кельнской церкви и уважаемому главному канцлеру Италии, консулы пизанцев, его последователи, передают привет и заверения в преданности. После получения и внимательного прочтения Вашего пламенно ожидаемого послания мы возликовали в наших сердцах и возрадовались, что священное императорское величество последовало почетнейшему совету по вопросу о вероломных изменниках империи, которым не будет никакого прощения. Он собрал все силы и всю мощь империи; торопясь привлечь разных королей и очень многие народы, включая и те, которые жили очень далеко, к участию в возмездии за то, что с ним поступили несправедливо. Он велел архиепископам, епископам, аббатам, герцогам, маркграфам, пфальцграфам, графам, свободным и вассалам, несчетному числу влиятельных людей принести присягу в том, что они поддержат решительный военный поход в Италию в самое ближайшее время. Поэтому мы, всегда являющиеся вернейшими сторонниками империи, испытываем величайшую радость, как и все остальные его последователи, поскольку мы хранили верность и любовь к императорской короне и всегда действуем к вящей славе империи." Из расположения к императору, или из страха перед ним были составлены эти послания римлян и пизанцев, — неизвестно.

Примерно в это же время в Атрабате случилось одно достойное упоминания происшествие. Один очень грамотный рыцарь имел достойное мнение о теле Господнем, считая, что не осквернено оно ни рвотой, ни естественными испражнениями. В беседе с ним заспорил некий священник именем Руберт, весьма глубоко, однако же бесполезно обученный муж, имевший противоположное, а потому, еретическое воззрение, и вот, вопрос был поставлен перед епископом. Тот же призвал архиепископа Реймса с несколькими священниками и при обсуждении этого вопроса многие обвинили того священника в том, что он не только сам еретик, но также пособничает и защищает и других еретиков. Когда же он тщетно пытался очистить испытанием каленым железом свою репутацию от вменяемой ему в вину ереси, то был поражен таким очевидным божественным чудотворством, что не только на правой, куда ему прикладывали железо, но также и на левой руке, на обеих ногах, на обоих боках и точно так же на груди и животе чудесно проступил след от ожога. Поэтому он был по приказу архиепископа ввергнут в костер и сожжен.

В том же году[333] 29 декабря стойкий и непоколебимый приверженец правосудия святой Фома[334], архиепископ Кантуарии[335] принял мученическую кончину от короля Англии Генриха и воссиял замечательным образом многими чудесными знамениями. Из-за этого мы сочли полезным рассказать об этом святом для того, чтобы известие о нем могли судить и другие. Некий слепец по данному им обету а также страстно желая исцелиться, свершал паломничество в церковь святого Николая в тот самый день, когда святой епископ должен был быть убит. Явился ему лик в человеческом образе и спросил, куда он идет. Тогда он ответил, что хочет вернуть себе зрение, и для этого идет к святому Николаю. Тот же сказал: "Ты должен сейчас пойти в другое место к новому мученику Христову, чтобы с его помощью вернуть себе зрение". И вот, к вечеру вошел он в дом Божий в тот самый час, когда святой мученик был убит в церкви перед алтарем телохранителями короля. Он попросил, чтобы подвели его к телу святого человека. Затем он помазал глаза его драгоценной кровью и тотчас же стал зрячим. До сих пор тело святого славится по всей Англии такими многочисленными чудесами.

Почти в это же время[336] Генрих, герцог Саксонский сочетался браком с дочерью короля Англии[337], изгнав свою первую жену[338] по настойчивому требованию близкой родни. А их дочь[339], прежде бывшую замужем за герцогом Фридерихом[340], умершем в Италии, взял в жены сын датского короля[341]. В этом году умерло много знатных людей: ландграф Луодевих, граф Хуго из Муозаля[342], граф Теодерих из Кливы, граф Гериманн из Заффинберга. Рассказывают, что в этом году в Ксантене одна женщина родила ребенка с двумя головами, тремя руками и тремя ногами. Еще в этом году на небе появилось нечто в виде змеи и, постепенно увеличиваясь, в конце концов превратилось в два целых круга. Кроме того, в Региомаге одному рыцарю показалось, что он видит свисающий из воздуха меч.

Год 1173

Император праздновал Пасху (8 апреля) в Вормсе, где состоялся многочисленное собрание князей.

В этом году герцог[343] Генрих Саксонский с почти что пятистами рыцарями отправился в Иерусалим, пройдя весь путь туда и обратно по суше благополучно и с почестями. По пути туда он не подвергался преследованиям турок, а король Константинополя оказал ему почетную встречу и торжественные проводы; на обратном пути один языческий король[344], принявший его с почетом, преподнес ему много роскошных подарков и по ходатайству герцога освободил всех пленных христиан, живших в изгнании под его властью.

В том же году[345] император с очень большим войском из Баварии, Швабии, Франконии и Саксонии предпринял поход против поляков, чтобы снова назначить на герцогство своих племянников[346]. Так велико было число его войска, что многие свидетельствовали, что не было императора, который бы наступал таким славным военным походом на Польшу. Сразу после его вторжения пришедшие в ужас поляки как можно быстрее постарались снова вернуть его милость уплатой императору и его сторонникам восьми тысяч марок, а также покорным подчинением его власти и исполнением каждого его приказа[347]. На обратном пути оттуда император отправился в Саксонию, где к нему почтительно вышли навстречу все князья земель, за исключением сыновей маркграфа Альберта, которые тем самым не подчинились ему, так как