— Князь, — приблизился рыжебородый гридень, что в дозоре стоял этой ночью. — Отряд едет, через Доль уже переправились, сюда едут!

— Что-то долго они разговаривают, — Вротислав в который раз прошел к окну горницы, вглядываясь в тяжелые мокрые тучи да просыревшие и темные от дождя бревенчатые стены высоких срубов.

Анарад и сам туда подходил, пока не сел на скамью за стол, удерживая себя на месте. Вчера Домина отпоила его отварами целебными, согрела лаской, которая порой так нужна была, и даже смог забыться и выспаться как следует, только все равно внутри какая-то пустота, и ничем не могла она заполниться: ни откровенными признаниями Домины, ни горячими губами, что так ласкали страстно и бесстыдно его всего.

Никогда такого не случалось с ним, но, как ни отрицай, а не утолила она его голод, который перекатывался на языке жаждой сухой. Он брал ее — неистово и безрассудно — запуская пальцы в костер волос, что жег, не обжигая, и огонь этот высушил изнутри — страсть Домины, пламенная и зыбучая, что горящими углями наполняла его, а думал он всю ночь о другой, чья кротость волновала и злила страшно, когда вспоминал губы мягкие и нежные, и трепет ее теплого дыхания на своей коже.

Сдержанная и неприступная, она, как морозная калина: и холодна, и пленительна одновременно. Безумно манила его своей сочностью, что хотелось от острой жажды сорвать зубами ягоды эти, раздушить, почувствовать, как лопаются холодные во рту, тают, растекаясь по языку соком сладко-горьким пьянящим, и вместе с тем приходило отчаянное желание смять в ладонях, растоптать сапогом в снегу — столько вызывала она в нем противоречий диких. Невыносимо. Этот порыв страшил Анарада.

Обвела вокруг пальца их, утаила нарочно, чтобы князя Збрутича привести в Роудук, вражду посеять. Чего хотела добиться этим? Вот уже добрых полдня не выходили из гридницы правители: о чем там толкуют — только стены слышат. Не пускают туда никого, и не выходит никто: ни воевода, ни сотник даже. Только снует по двору ватага княжеская, хоть и в другую избу — дружинную — их созвали сбитнем отогреться да от дождя укрыться, который припустился еще хлеще, но не все пошли, охраняя князя, глаза уже намозолили. Ко всему покоя не дает последнее решение Найтара оставить княжну в городе. Сдается Анараду, что неспроста все.

— Они там, наверное, до ночи будут сидеть, — проворчал Вротислав, разворачиваясь. Он, прерывая мысли Анарада, вернулся к столу, тоже опустившись на скамью.

Выходит, до князя Карутая дошли слухи или передал кто-то, что забрали дочку его осхарцы. Если бы Анарад знал, кто она, поволок бы в Роудук? Вопрос, на который он, как ни думал, а ответить не мог. Но в покое ее явно бы не оставил. Да и что останавливает? Пока разговаривали князья, подняться бы на верхний ярус и вытрясти все ответы, не церемониться, ведь ясное же, что князь — о чем бы они там не говорили — заберет ее из Роудука, и тогда последняя ниточка оборвется. Это мысль хлестнула плетью по груди, даже дыхание оборвалось. Домина продолжала твердить, что жив Ворута, и что Агна неверно все истолковала. Анарад уже хотел с места подняться да прямиком направиться к княжне — так все вскипело внутри.

Княжич голову поднял и закаменел — Агна появилась в дверях, так неожиданно и тихо, что врасплох застала. Вротислав, проследив за взором брата, голову повернул. Агна, верно, тоже не ожидала увидеть здесь их, к полу будто приросла — не шевелилась. Теперь она находилась тут как гостья, могла вольно по терему расхаживать.

— Знаешь уже, кто там приехал к нам? — спросил первым Вротислав.

— Знаю, — ответила она незамедлительно, направилась было к выходу, сжимая на плечах платок шерстяной, за ней челядинка по следам.

— Что же ты нам не сказала, что княжна ты? — не отпустил ее Анарад, взглядом давя.

— А вы бы мне поверили? — Агна прямо посмотрела на Анарада, так, будто в грудь камень кинули, до чего же упряма.

Вротислав хмыкнул:

— Вряд ли…

И вновь тишина повисла зыбкая. Анараду захотелось уйти отсюда немедленно — хоть прохладно в горнице было, а дышать стало нечем. И не понятно, что встряхнуло его изрядно: злость или скручивающая виток за витком необоримая тяга. Но последнее и быть не могло.

Со двора, разрывая путы эти, послышался шум, а вскоре и топот на лестнице, заставивший притихнуть всех. Грошко показался в дверях.

— Вышли!

Анарад поднялся с лавки, вышел из-за стола, проходя мимо княжны, чуть приостановился. Зачем — сам не знал, но дрожь знакомая по телу скользнула. Агна, не ожидая того, вытянулась, но тут же оправилась, возвращая равнодушие — теперь ее и пальцем никто не посмеет прикоснуться, как и приблизиться. Анарад, одарив ее отчужденным взглядом, поспешил выйти из горницы, княжна вслед за ним вышла в сопровождении челядинки.

Первым из избы вышел князь Карутай — муж плечистый, осанистый, с копной русых кудрей и такой же курчавой бородой, взгляд молодой, и густели суровостью светлые серо-пепельные глаза, оглядывая внимательно с долей интереса вышедших навстречу княжичей. И понятно стало, что разговор вышел добрый — читалось на чуть вытянутом лице владыки довольство полное. Агна к нему бросилась, да тут же под взглядами кметей сдержалась, на шаг переходя — княжна все же. Дочь он свою обнял, в глаза заглядывая и улыбаясь по-отечески тепло и ласково. Анараду даже тесно внутри стало от созерцания встречи их — ясно стало, что давно не виделись дочка с отцом.

Анарад отвернулся, выискивая глазами дядьку по крыльцам да входам длинной избы. Тот появился скоро — ждать не заставил, только выходить не стал, махнул племяннику рукой, к себе подзывая. Анарад глянул в недоумении на Вротислава, тот только плечом дернул, мол, иди. И тут-то предчувствие неладного полоснуло живот — затеял что-то князь. Да чтобы он ни говорил сейчас, Анарада вряд ли согласия в том найдет — слишком не в духе был в объятиях жгучих Домины, и недолгий бой на ристалище не спас.

В гриднице душно, пахло яствами и квасом чуть кисловатым. Найтар к столу прошел, опершись ладонью о столешницу, глаза дядьки, чуть увлажненные от хмеля, на него обратились. Такие гости не каждый день бывают, а правитель Збрутича впервые в Роудуке.

— Ночевать здесь будут, — предупредил Найтар.

Анарад хмыкнул — ясное дело, не за этим же он звал, чтобы предупредить о том.

— Пока их расселят по терему, мне с тобой переговорить надо, сын.

— А ты, стало быть, не лапти сушить меня позвал, — отозвался Анарад, к столу проходя.

— Садись.

— Насиделся уже, — скрестил на груди руки княжич, а внутри напряглось все.

— Нельзя угадать волю богов, оно вон как все сходится… Не думал, не думал… — забормотал князь.

— Не понимаю твоих загадок, растолкуй, — поторопил Анарад.

— А что тут толковать? Сговорились о свадьбе мы с князем Карутаем. О твоей с Агной — княжной Збрутича.

— Хм, а меня просить, значит, забыли?