Побелевшим пуще прежнего лицом Мэддокса я насладился искренне, но, увы, не в полной мере. Все мысли занимала пугающе неподвижная девушка и до странного чёткое осознание: я не могу допустить, чтобы она умерла. Не могу.

Хотя бы из принципа. Проиграть недоумку Лестеру – что может быть унизительнее?

– Я. Скучал, Мэдди?

Гадко ухмыльнулся и, не тратя времени, одним прицельным некромагическим ударом перебил ему позвоночник – чтобы не мог и пальцем шевельнуть, но оставался в сознании. А потом, ухватив его за грудки, отправил полетать вниз с башни. Точно так же, как он наверняка собирался поступить с Лисандрой, топорно сымитировав самоубийство.

Удар тела о камни – просто музыка для ушей. Жаль только, мудак легко отделался. Что за скотиной вообще надо быть, чтобы напасть на маленькую, хрупкую, беззащитную женщину? Надо было помучить подольше…

С другой стороны, это только в книгах злодеи непременно треплются по полчаса, делясь со всем миром своими коварными планами. Меня добряком тоже не назвать, но чесать языком попусту я никогда не любил. Опыт не пропить даже за самым лучшим виски, а в Чаще болтать некогда.

– Он… он… – еле слышно прошелестела девчонка, стоило мне склониться над ней. Пульс я проверял скорее инстинктивно, просто чтобы убедиться.

Упёртая девочка. И очень, очень сильная.

– Он мёртв, леди Лисандра, – отозвался я. – Всё хорошо.

С трудом – пальцы мёртвой хваткой сжимали рукоять – я забрал у девчонки нож и сунул себе за пояс. На всякий случай, чтобы было чем отовраться перед Ливингстоуном. Не то чтобы это обязательно, но на Лисандру Найтстар не должна пасть и тень подозрений в убийстве. Мне не привыкать. А звание первого некроманта Астрэ и репутация любимца королевы многое прощает.

– Всё хорошо, – повторил я, наскоро накинул диагностические чары.

Облегчённо выдохнул – серьёзно ей навредить Мэддокс не успел, девчонка была скорее напугана, плюс сказывалась временная нехватка кислорода.

– Сейчас мы вернёмся в общежитие. Вы знаете, как работает телепорт?

Кажется, она не поняла вопроса, но зачем-то кивнула. Я подсунул руку ей под плечи, чуть приподнял, дал опереться о себя. Светлая макушка скользнула по плечу, замерла, а я испытал прилив необъяснимой нежности, о которой пообещал себе подумать позже. Вероятно, всё дело в сильной крови Найтстаров – недаром их дочери считались первыми красотками королевства. И первыми же чернокнижницами. Какой маг не любит силы? Я вот люблю, и очень. А трепетные принцесски вызовут во мне скорее жалость, чем симпатию.

Я потянул на себя руку Лисандры, вложил телепорт в узкую ладошку, накрыл своей ладонью поверх и крепко сжал – не хотелось бы, спасая девушку от смерти, потерять её в пространственном разрыве. Закрыл глаза…

Комната Тая, куда я вернулся с Лисандрой на руках, пустой не была. Более того, помимо знакомых мне Дика, Октавии и паршивца Лэндона, тут обнаружилось ещё двое студентов, мне незнакомых.

– Что с ней? – тут же подскочил ко мне Тай, остальные тоже повскакивали со своих мест – кто с кровати, кто с одинокого кресла, а кто и вовсе с пола.

– Это так ты избавляешься от лишних свидетелей? – отчитал его я, шагнул к кровати, чтобы уложить Лисандру. – Всё в порядке. Напугана. Мэддокс, похоже, пытался остановить ей сердце.

– Откуда тогда столько крови?

Я невольно усмехнулся.

– Она отбивалась.

– Охренеть! – выдала Октавия, коротко и ёмко выразив общую мысль. – Принцесска-то у нас не промах.

– А вы… – открыла было рот смуглая девчонка.

– А я герой и спаситель, – отрезал я.

– Я пытался их спровадить, дядя. Но тут помогло бы только убийство, клянусь.

Я хмыкнул – убийство вообще всегда помогает, проверено неоднократно. В последний раз – вот прямо пару минут назад. Выпрямился, оглядел всю компанию потенциальных свидетелей, которые будут давать показания в суде, если я не проверну всё грамотно. Нет, я-то проверну, но варианты всегда возможны.

– Придёт в себя, переместите в её комнату. Одну не оставлять. Дик, достань укрепляющие зелья, – я глянул на бледную Октавию, – для Кейн тоже.

– А ты? – поинтересовался Тай.

– А я пойду признаюсь в убийстве.

На меня вытаращилось шесть пар удивлённых глаз. Ну а вы как хотели, детки? Геройство всегда сопровождается жертвами. Особенно у тёмных магов.

– Вы грохнули Мэддокса? – первым подал голос Лэндон. – Или…

– Я и только я. В позорно коротком бою и с превеликим удовольствием. Всё, закончили с вопросами. Тело скоро найдут, я должен добраться до господина архимагистра раньше. Что встали? – я хлопнул в ладони. – За дело, быстро!

Все дружно засуетились, и только мелкий Гилберт, тихонько фыркнув, сел на постель рядом с Лисандрой.

– Ох и заставила ты нас побегать, Лили.

– Прости, – она не без усилия приоткрыла глаза и слабо улыбнулась. – Как думаешь, с какого раза я сдам Чейз начерталку?

– Ну конечно, с первого, – хохотнул Лэндон. – А не то проклянём эту злыдню ещё разок, поприцельнее…

Я покачал головой – сходство между этими двумя уже стало очевидным. Мальчишка весь в мать, а девушка… ну да, её происхождение тоже яснее некуда. Не девушка – фея из Чащи. Лицо Найтстаров – тонкое, чуть заострённое, скуластое. Волосы точно лунное золото, глаза цвета сумеречных алмазов. А в остальном, наверное, в мать пошла – крошечная, хрупкая, нежная… С виду.

Честно сказать, вовсе не красота меня сразила – красоток я за свои сорок лет перевидал немало. Но далеко не всякая красотка, очутившись в беде, схватится за нож и попытается утащить врага с собой в Пекло.

Напоследок снова взглянув на Лисандру – прекрасная и упрямая, и так похожа на покойного Алекса, что оторопь берёт, – я выпустил своего фамильяра. Бойкие тёмные детки для охраны последней Найтстар – это, конечно, хорошо, однако же у сумеречной пантеры, помимо прочих достоинств, имеются неплохие когти и зубы.

– Охраняй, – велел я, и Шеан послушно улёгся подле Лисандры.

Охраняй, друг. Потому что ничего ценнее в подлунном мире сейчас просто нет.

И демоны знают, откуда в моей голове взялась именно эта мысль.

***

Уэйну Ливингстоуну нравился его кабинет. Светлый, с большими стрельчатыми окнами, выходящими во внутренний двор Академии. Разве что слегка портили вид замершие вдалеке колонны дуэльного круга – его самой главной ошибки за всю историю руководства Академии.

Его позор. Свидетельство того, что Ливингстоуны – почтенные светлые маги, гордость королевства! – никогда не будут столь же сильны, как те, кто создал это место. Те, чьи потомки до сих пор живы и могут повелевать этими древними стенами.

Уэйн не ненавидел их. Ненависть – слишком сильное чувство, зачастую отбивающее всякий разум. Но завидовал, не находя в этом ничего плохого. Завидовать могуществу не зазорно. Немного унизительно, если подумать, но к почтенной сотне лет начинаешь несколько иначе относиться к общепринятым суждениям.