Из-за такой чехарды, когда смена начальника влекла за собой передел порядков, секретная агентура начала халтурить. Черт его знает! Скажешь лишнего, а власть сменится и тебя выкинут за борт. Такие надзиратели, как Сологуб или Ботнев, сами были жулики будь здоров. И переписывали «шкурки» в нужном русле.

Наконец, за время правления Мойсеенко штат МСП резко вырос. Количество ключевых фигур — сыскных надзирателей — увеличилось с 12 сразу до 60 человек, то есть в пять раз! Пришли новые люди, часто случайные или сомнительной нравственности. Многих из них Кошко потом выгнал. Но эти новички внесли полный хаос в работу с агентурой. Лыков так и не смог отыскать многие донесения, архив был кем-то предусмотрительно растащен.

Изыскания питерца были прерваны приказом Зуева срочно вернуться в Петербург. Статский советник подчинился и предстал перед директором. Оказалось, что в отсутствии делопроизводителя встала работа по созданию розыскных альбомов. Еще зимой Лебедев перевел, издал и разослал по отделениям как образец альбом французской полиции. В нем находились фотографии нескольких сотен преступников. Справочник должен был помочь филерам опознавать своих подопечных. В развитие мысли Восьмое делопроизводство готовило сразу пять розыскных альбомов с русскими преступниками. Основой стали данные ЦРБ[43], входящего в состав делопроизводства. Помещенные в них лица делились на категории. Три формы носа, семь форм уха, рост, цвет райка левого глаза…[44] В свою очередь, альбомы специализировались на преступных профессиях. Уже завершались выпуски карманников и коно- и скотокрадов. Едва начатыми оказались альбомы с фотографиями воров-шниферов. И сильно запаздывали два альбома: мошенников с аферистами и грабителей с убийцами. Зуев приказал делопроизводителю подтолкнуть своих людей и уложиться в намеченные сроки. На вопрос, а когда ловить экспроприаторов, Нил Петрович ответил:

— В свободное от альбомов время.

Лыков пришел в «восьмерку» злой, наорал на Скрыдло и приказал всему составу помочь регистрационному бюро с подготовкой альбомов.

Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, статский советник телефонировал в Гатчину штабс-капитану Шабскому и напомнил: обещали взять в полет! Воздухоплаватель ответил:

— Мы завтра утром отрабатываем маневрирование против ветра. Хотите — присоединяйтесь.

— Конечно, хочу!

— Жду вас на станции Средняя Рогатка в девять часов утра.

Статский советник никому не сказал о своем решении. Особенно он таился от жены. Ольга Владимировна никак не могла одобрить такую авантюру. Лыкову повезло: Оконишникова мало обращала внимания на мужа, она готовилась к войне с холерой.

Новости о распространении болезни напоминали сводки с фронта боевых действий. Начавшись на юге, зараза стремительно дошла до столиц. Алексей Николаевич читал газеты и мрачнел. За последние две недели в Нижегородской губернии заболело 117 человек, умерло 70. В Курской слегло 270, умерло 134. Хуже всех пришлось Самаре: заболело 1197 человек! 548 скончались. Не хватало врачей, госпитальных бараков, средств санитарии. Пришел черед и Петербурга. За неделю вновь заболевших насчитали 46, всего больных (вместе с ними) было уже 668. Умерло 20 человек. На вокзалах и пристанях появились карантины, доктора тщательно осматривали приехавших. Городская управа раздала 50 000 билетов на бесплатное посещение бань, 15 000 порций чая и 2550 обедов для судо- и чернорабочих. Всюду расклеили объявления: «Не пейте сырой воды!» В пробах фильтрации из резервуара «В» Главной водопроводной станции обнаружили холерные вибрионы. И это в столице! Чего же ждать от Самары… Выяснилось, что резервуар давно не чистили и на дне его скопился толстый слой грязи. Доверчивый народ считал, что невскую воду отфильтровали, пил ее без кипячения и пополнял холерные бараки.

Напуганная управа спешно открыла убежище для детей, оставшихся без родителей, на 200 мест. Туда требовались добровольные помощники. И две храбрые женщины, баронесса Таубе и Ольга Оконишникова-Лыкова, нанялись в приют: одна врачом, другая санитаркой. Поэтому сыщиком дома заниматься было некому. Ольга приходила усталая и опасалась не столько заболеть сама, сколько заразить мужа. И Алексей Николаевич добоялся до утра, супруга не заметила его состояния.

В половине десятого утра от Средней Рогатки взмыл вверх военный дирижабль «Лебедь». В гондоле было три человека: штабс-капитан Шабский, поручик Димзе и статский советник Лыков в роли пассажира. Военные стали заниматься делом, а штафирка без устали щелкал портативной камерой. В последнее время Лыков увлекся любительской фотографией и теперь решил отснять редкие кадры Петербурга с воздуха.

Командир между тем успевал дать пассажиру разъяснения. Он сообщил, что «Лебедь» был куплен во Франции у фирмы братьев Лебоди год назад. Это полужесткий дирижабль с объемом оболочки 4500 кубических метров. Длина его — 61 метр, а диаметр — 11.

— Афанасий Иванович, а что такое полужесткий дирижабль? Какие еще бывают?

— Мягкие, оболочка которых не имеет каркаса, и жесткие, с прочным каркасом. Германцы делают свои цеппелины именно жесткими. Они поэтому больше и мощнее как французских, так и русских. Правда, баллоны майора Парсеваля, главного конкурента генерала Цеппелина, мягкие, но военные на них не ставят.

— Русские дирижабли тоже есть? — обрадовался Алексей Николаевич.

— Да, конечно. Самый первый назывался «Учебный», мы все учились на нем летать. Потом сделали «Кречет», он со дня на день поднимется в воздух. Строятся «Голубь» и «Ястреб». Во Франции хотим докупить «Чайку» и «Коршуна», а у немцев — «Грифа». Получится целая воздухоплавательная эскадра!

— А полужесткий дирижабль что за зверь? — не унимался сыщик.

— Посмотрите наверх. Видите? В нижней части оболочки находится килевая металлическая ферма. Она и держит весь баллон с водородом. Получается полужесткий каркас.

Дирижабль тем временем начал свои маневры. Своим изогнутым корпусом, острым носом и хвостовым оперением он напоминал не лебедя, а касатку. Сначала корабль совершил эволюции над полотном Царскосельской железной дороги. Потом пролетел над собственным гангаром в Лигово и направился к столице. «Лебедь» развил скорость девять с половиной метров в секунду и поднялся на высоту четыреста метров. Внутри у сыщика поселился было холодок от непреходящего страха. Но красота виденного быстро вытеснила его. Какие картины! Насколько хорош оказался город с высоты птичьего полета! Моторы «Рено» стремительно вращали четырехлопастные ореховые винты и гнали воздушное судно вперед. Очень скоро оно зависло над центром города. Лыков узнал Воскресенский проспект, Гороховую, строгую линию Невского. Люди внизу задирали головы и махали руками. Они приветствовали летунов, как небожителей. Трамваи, экипажи и моторы останавливались, из них высыпали пассажиры и чуть не пускались в пляс при виде редкого зрелища. Алексей Николаевич почувствовал себя каким-то гигантом, возвышающимся над толпой обычных людей. Эдак недалеко и до мании величия…