Праздничный режим не располагал к дознавательскому рвению. В Светлый четверг занятия в департаменте закончились в три часа. Все ушли по домам, остались только дежурные делопроизводств. Алексей Николаевич взял эту обязанность на себя. В пятницу и субботу Страстной недели, а также в понедельник и вторник Пасхальной даже дежурные чиновники должны были присутствовать на службе с двух часов дня и до ухода чинов секретарской части. В остальное время и в первый день Святой Пасхи можно было находиться дома. В результате Лыков провел много времени с женой, хорошо разговелся, навестил семейства Таубе и Павлуки Лыкова-Нефедьева. Брюшкин — таково было семейное прозвище Павла — тоже наел щеки и потяжелел. О своей службе в разведке он говорил неохотно. Папаше очень хотелось узнать от сына, как поживает Федор Ратманов-младший по прозвищу Буффаленок. Таубе отправил его в дальнее путешествие двадцать лет назад. Под именем Фридриха Гезе, немчика с уголовным прошлым, Федор должен был проникнуть в Германию и стать там агентом длительного залегания. Будущим резидентом на время неизбежной с германцами войны. Путь в Фатерланд был длинный, через Сахалин, Голландскую Ост-Индию и Циндао. Но спрашивать о Буффаленке Таубе строго-настрого запретил. Лишь иногда сыщику сообщали некоторые подробности секретной службы Ратманова. Он знал, что маршрут-агентом для связи состоит Павел, и сын регулярно передавал в обе стороны приветы. Вот бы повидаться с Буффаленком! Но нельзя. И никогда в жизни, видимо, не выпадет такого счастья.

Второй сын, Николка, по прозвищу Чунеев, тоже беспокоил папашу. Павлука прохиндей, он сидит в Петербурге, зубрит учебники — готовится поступать в Николаевскую Академию. А брат-близнец где-то в песках, на лезвии с китайцами, англичанами и черт знает кем еще. Его учителя полковника Снесарева вытолкали из разведки и сослали в Каменец-Подольск, начальником штаба казачьей дивизии. Чтобы не дразнить англичан. Штучного человека, говорящего на четырнадцати языках… Снесарев был учеником Таубе, он в свою очередь воспитал Николку. И кто теперь прикроет сына? В ГУГШ[31] окопались кабинетные шпионы. Которые никогда не замерзали на перевалах Тибета, не резались с пуштунами, а восточные языки учили по словарю… Эх!

Неожиданно в этот раз Павлука порадовал отца. Он отвел его в кабинет и сказал:

— Тебе надо встретиться с капитаном Проданом. Вы ведь знакомы?

— Вместе ловили германских шпионов в Одессе[32]. Пока некоторые листали учебники.

— Ха! Ты бы знал, как я давеча выбрался из Фридрихсхафена! Опять наперекосяк, опять Божьим чудом.

— Расскажи, и я буду знать.

— Ты же знаешь, папа, что мне нельзя. Запрещено.

— Хорошо. Так что Игорь Алексеевич? Мы виделись с ним третьего дня, он ничего такого не сказал.

— А это свежие новости, — обрадовал статского советника поручик. — От Федора!

— Неужто? А…

— Слушай. Федор передал материалы по германской программе военного воздухоплавания. Очень важные и очень секретные. Их-то я и вез через Фридрихсхафен, где, как бы это помягче сказать, едва не… Но обошлось. Видимо, ты передал мне часть своей легендарной везучести. Так вот. Материалы изучил военный министр. Все очень серьезно: колбасники нас сильно опережают. Продану поручено сообщить сведения нашим аэронавтам. Пусть знают, что готовит противник. А ты нужен в этих беседах для отвода глаз. Скажешь, что материалы поступили через Зарубежную агентуру Департамента полиции. Сделаешь строгое лицо, не мне тебя учить. Согласен? Поможешь Федору Федоровичу.

— С превеликим удовольствием. Скажи хоть одним словом: как он там?

— Постарел, — вздохнул Брюшкин. — Жизнь у него очень нервная, не располагает к здоровому цвету лица. А тут еще наши кретины.

— Что наши?

— Сведения от Федора Федоровича мы представляем на усмотрение Его Величеству. Ему же принимать самые важные решения.

— Правильно, и что? — не понял Лыков. Тут до него дошло: — Утечки?

— Конечно. Государь вынужден сообщать о материалах своим министрам. Те еще кому-то разболтают. Доходит до немцев. Они не дураки, давно уже сообразили, что где-то сидит наш резидент. Ищут. Черти суконные!

Но на следующий день повидаться с Проданом у сыщика не получилось. Его вызвали в Военно-окружный суд как свидетеля. Там начался процесс над бандой экспроприаторов, которая полтора года орудовала в столице и окрестностях. На скамью усадили 68 человек, в том числе семь женщин! К 48 обвиняемым была применима смертная казнь. С 1907 года банда совершила более 30 ограблений. Самое известное и кровавое произошло в поезде Приморской железной дороги. Тогда налетчики застрелили казначея Сестрорецкого оружейного завода Ермолаева. На шум прибежал ехавший в соседнем купе полковник Суренкин и тоже был убит. Вскоре налетчики перессорились и зарезали своего, студента Можейко, заподозрив его в утайке денег. Лыков участвовал в дознании и внес свой серьезный вклад. Поэтому премьер-министр и поручил именно ему разделаться с остальными экспроприаторами.

Лишь 3 мая статский советник и капитан сумели встретиться. Они выпили коньяку в буфете Балтийского вокзала, согласовали, как будут дурить головы летунам, и отправились в Гатчину. Там в гангаре Воздухоплавательного парка их уже ждали. Пять офицеров во главе со штабс-капитаном Шабским, командиром военного дирижабля «Лебедь», приняли сыщика настороженно. Явился штафирка и будет их, смелых орлов, учить… Алексей Николаевич быстро сбил с молодежи спесь. Он выложил пачку бумаг, надел очки и торжественно произнес:

— Записывать воспрещается. Все, что вы сейчас услышите, следует хранить в строжайшей тайне.

Орлы приуныли. Однако когда гость стал рассказывать, слушали его с нарастающим интересом.

Лыков сообщил следующее. Неделю назад в Гамбурге состоялось секретное совещание. Ближайший сотрудник графа Цеппелина профессор Хергезель сделал доклад перед избранной аудиторией, включающей принца Генриха Прусского. Он изложил грандиозный план создания в Гамбурге огромной базы воздушного флота. Сначала планируется построить коммерческие эллинги и развить на регулярной основе пассажирское сообщение. Но втайне от всех за фасадом гражданского флота будет развиваться военный. Профессор описал задачи этих летательных аппаратов. Бомбежки кораблей противника в море. Атака их крепостей на суше. Террор и паника в тылу. Строящиеся в Германии дирижабли уже сейчас могут поднимать до 20 пассажиров и значительные грузы. В безветрие они способны достичь Лондона за 13 часов, а с попутным ветром — всего за 9. Значит, поднявшись со своей базы в полдень, цеппелины достигнут британской столицы ночью. И, невидимые в темноте, нанесут по спящему городу удар… Когда слушатели представили себе картину, которую рисовал профессор Хергезель, их лица сделались серьезными. Ведь эдак цеппелины-убийцы долетят и до Петербурга.