– Надо проверить весь дом, – сказал Дейв немного спустя. – И мастерские тоже. А потом я вызову полицию.

Мы молча пошли за ним следом. Их с мамой комната, гостиная, кухня, уборные – ничто не было тронуто. Облегчённо вздохнув, он направился по подъездной аллее к каретному сараю, волоча Хизер за собой, как игрушку. Одного взгляда внутрь оказалось достаточно, чтобы понять, что здесь всё в порядке. Сделанные им миски, кружки, вазы и тарелки аккуратно стояли на полках. Некоторые были уже покрыты глазурью, а некоторые лишь ожидали своей очереди. Печь и гончарный круг были на местах. Над головой под самой крышей щебетала ласточка, летавшая взад-вперёд в страхе, что мы потревожим её гнездо.

Не скрывая радости, Дейв повёл нас через двор к боковому входу в церковь. Навстречу нам вновь вырвался холодный порыв ветра, и я сжала мамину руку, уже понимая, что нам предстоит увидеть.

Мамины большие картины были изрезаны и брошены на пол. Мольберт был разломан, а масляные краски размазаны по всем стенам. Я уверена, что в какой-то момент увидела на стене нацарапанные инициалы Хелен, но, как и в прошлый раз, они исчезли слишком быстро, так что у меня не было шанса показать их остальным.

Дейв обнял маму, которая от горя словно потеряла дар речи. Он гладил её по волосам, как ребёнка, позволяя ей заливать слезами его рубашку.

Хизер тёрлась рядом, явно недовольная тем вниманием, которое он уделял маме.

– Не плачь, Джин, не плачь, – прошептал Дейв. – Если у меня не получится починить мольберт, мы купим новый.

– Но нам это не по карману, – всхлипывала мама. – Мы надеялись продать эти картины, чтобы пережить зиму. А теперь их больше нет. Как мы будем платить ипотеку? На какие деньги топить?

– Не беспокойся, милая. Я могу устроить серию мастер-классов. И у нас есть страховка. Я знаю, что это не заменит тебе картин, но мы справимся… Не сейчас, Хизер, – отмахнулся он от дочери, дёргавшей его за штанину.

Она отпрянула, услышав раздражение в его голосе.

– Ты её больше любишь, чем меня, – заныла она. Дейв или не обращал на неё внимания, или правда не слышал. Обняв маму за плечи, он повёл её назад в дом.

– Надо вызвать полицию, – проговорил он.

Хизер отстала, мрачно глядя вслед маме и Дейву.

– Бедняжка Хизер, – обернулся к ней Майкл. – Папочка её бросил!

Пристально посмотрев на него, она прошипела:

– Ну, ты теперь поверил в Хелен? Я же предупреждала, что она заставит вас пожалеть! И это ещё цветочки. Вот погодите – в следующий раз ещё не такое будет!

– Ах ты гадина маленькая! – Схватив Хизер за плечи, Майкл встряхнул её. – Ты прекрасно знаешь, что это всё выдумки насчёт Хелен. Что меня бесит, так это то, какое удовольствие ты получаешь, глядя на наше горе. Тебе же это нравится, да?

– Я вас всех ненавижу! – огрызнулась Хизер, пытаясь вырваться. – Отпусти меня немедленно! Отпусти! Папа, папа!

Дейв обернулся как раз в тот момент, когда между Хизер и Майклом началась потасовка. Подбежав к нам, он оттащил дочь от Майкла и схватил его за ворот футболки.

– Никогда больше не смей так делать! – рявкнул он. – Неужели у нас мало проблем? Надо ещё взяться обижать ребёнка, который тебя на голову ниже?

Хизер вцепилась в отца, рыдая. Он поднял её на руки и понёс в дом, а мы с Майклом сели на ступени церкви.

– Плевать мне на него, – пробормотал Майкл. – На них обоих плевать.

– И мне, – кивнула я.

И, хотя я не рискнула произнести это вслух, в глубине души я знала, что ненавижу Хелен всеми фибрами своей души. С опаской я покосилась в сторону кладбища, и на секунду мне показалось, что я вижу голубоватое свечение под дубом: всего лишь некие проблески, пробивавшиеся через ограду. Ты же там, правда? Думаю, да. Ты смотришь на всё это и получаешь даже большее удовольствие, чем Хизер.

Через несколько минут дверь кухни открылась. Сбежав по ступенькам, Хизер пробежала через двор, остановилась у ворот кладбища и, оглянувшись, улыбнулась мне. Затем открыла калитку и скрылась за изгородью.

Я обернулась к Майклу, чтобы показать ему, куда пошла Хизер, но в этот момент нас отвлекло появление полицейской машины. Она подъехала к крыльцу, и из неё вышел полный мужчина в голубой рубашке и тёмных штанах, направившийся в дом. С того места, где сидели мы с Майклом, нам было хорошо слышно, как шумит в машине его рация.

Минут через двадцать он вышел назад с мамой и Дейвом, и все они направились к церкви.

– Это позор, настоящий позор, – повторял полицейский. – Никогда прежде здесь ничего подобного не случалось. Большинство людей даже двери не запирают, уходя. Наверное, это какие-то ребята из Адельфии или ещё откуда-нибудь. Может, из Балтимора. Проезжали мимо, накачались наркотиками, решили развлечься… Как знать.

Кивнув нам с Майклом, он вместе с родителями вошёл в церковь и поднялся на хоры. Мы слышали, как они там ходили и разговаривали. Выйдя из церкви, полицейский остановился и вытер лоб большим платком. От жары его лицо покраснело и лоснилось потом.

– Это та парочка, которая спугнула вандалов? – спросил он, глядя на нас с Майклом сверху вниз.

Мама представила нас, и офицер Грин принялся задавать нам различные вопросы, но мы не смогли сказать ему ничего полезного. Поблагодарив нас, он убрал блокнот в карман.

– Так вы уверены, что никого не видали? – переспросил он ещё раз.

– Моя сестра утверждает, что видела привидение, – сказал Майкл совершенно неожиданно для меня.

– Привидение? – Офицер Грин явно был удивлён.

– Молли, пожалуйста! – тронула меня за плечо мама. – Перестань уже, а?

Офицер Грин обернулся к ней.

– Ну, мэм, ваша дочь, знаете ли, не первая, кто видит здесь привидение. Я знаю взрослых мужчин, которые предпочитают не проезжать ночью мимо кладбища Святого Свитина. – Полицейский слегка усмехнулся. – Я, конечно, сам-то не верю во всякое такое. Никогда здесь не встречал никаких привидений и надеюсь не встретить. Но люди говорят, что их не все и могут увидеть. Так что как знать.

Офицер погладил меня по голове и выразил соболезнования по поводу разгрома в комнате:

– Думаю, мы всё восстановим, но понимаю, что некоторых вещей тебе уже не вернуть. – И, вновь обернувшись к маме, продолжил: – Представляю, как вам, должно быть, неприятно думать, что это сделал кто-то из жителей Хоулвелла. Уверяю вас – ни одна живая душа из наших на такое не способна. – С этими словами полицейский Грин направился к машине.