них ребенок получал ответ на вопрос, почему именно елка уподобилась чести стать «Христовым деревом». В анонимной «Русской сказке о рождественской елке» она рассматривается как символ вечной жизни, напоминающий детям «тот чудный Божественный свет, который в ночь осенил в поле пастухов, когда им ангел Господень явился и возвестил великую радость о рождении Спасителя» [см.: {377}: 6]. В одной из рождественских легенд говорится о том, как елку, пришедшую в Вифлеем вместе с другими деревьями удостовериться в рождении Спасителя, Младенец Иисус вознаградил за скромность, сделав героиней праздника в его честь. Варьируясь в деталях, эта возникшая в Германии легенда многократно перелагалась в стихи и прозу. Приведу (с небольшими сокращениями) одну из стихотворных ее переработок:

Три дерева — пальма, маслина и елка —

У входа в пещеру росли;

И первые две в горделивом восторге

Младенцу поклон принесли.

Прекрасная пальма его осенила

Зеленой короной своей,

А с нежных ветвей серебристой маслины

Закапал душистый елей.

Лишь скромная елка печально стояла:

Она не имела даров,

И взоры людей не пленял красотою

Ее неизменный покров.

Увидел то ангел Господень

И елке любовно сказал:

«Скромна ты, в печали не ропщешь,

За это от Бога награда тебе суждена».

Сказал он — и звездочки с неба

Скатились на елку одна за другой,

И вся засияла, и пальму с маслиной

Затмила своей красотой.

Младенец от яркого звездного света

Проснулся, на елку взглянул,

И личико вдруг озарилось улыбкой,

И ручки он к ней протянул.

…………………………………………

А мы с той поры каждый год вспоминаем

И набожно чтим Рождество… [см.: {370}: 31–32]

Тот же сюжет был обработан Д. С. Мережковским в стихотворении «Детям», впервые опубликованном в 1883 году в детском журнале «Родник», а впоследствии под разными названиями неоднократно перепечатывавшемся в рождественских выпусках газет и журналов:

Ликовала вся природа,

Величава и светла,

И к ногам Христа-Младенца

Все дары свои несла.

Близ пещеры три высоких,

Гордых дерева росли,

И, ветвями обнимаясь,

Вход заветный стерегли.

Ель зеленая, олива,

Пальма с пышною листвой —

Там стояли неразлучной

И могучею семьей.

И они, как вся природа,

Все земные существа,

Принести свой дар хотели

В знак святого торжества.

Предвидя неприкаянность земной жизни Христа, пальма пообещала предоставлять ему приют под «зеленым шатром» своей кроны; «отягченная плодами» олива дала обет протягивать Христу свои ветви и стряхивать для него на землю «плод золотистый», когда он будет «злыми людьми покинут без пищи».

Между тем в унынье тихом,

Боязлива и скромна,

Ель зеленая стояла:

Опечалилась она.

Тщетно думала, искала —

Ничего, чтоб принести

В дар Младенцу-Иисусу

Не могла она найти;

Иглы острые, сухие,

Что отталкивают взор,

Ей судьбой несправедливой

Предназначены в убор.

Горестно поникают ветви ели, и, «между тем как все ликует, / Улыбается вокруг», она начинает плакать «от стыда и тайных мук»:

Эти слезы увидала

С неба звездочка одна,

Тихим шепотом подругам

Что-то молвила она,

Вдруг посыпались — о чудо! —

Звезды огненным дождем,

Елку темную покрыли,

Всю усеяли кругом,

И она затрепетала,

Ветви гордо подняла,

Миру в первый раз явилась,

Ослепительно светла.

С той поры доныне, дети,

Есть обычай у людей

Убирать роскошно елку

В звезды яркие свечей.

Каждый год она сияет

В день великий торжества

И огнями возвещает

Светлый праздник Рождества [см.: {268}: 204–206].

Рисунок И. И. Кланга в книге Д. Н. Дмитриева «Сборник стихотворений для поздравлений на всякие случаи в году» (М., 1893)

Из литературных легенд подобного рода дети узнавали о том, что елку им посылает Боженька, а приносят ее ангелы. В рассказе В. Евстафиевой «Ваня» (1905) ребенок спрашивает: «Няня, а ангелочки уже прилетели?» — «Прилетели, прилетели, родной мой. Будь паинькой, как я тебя учила, а то они улетят и елочку назад к Боженьке унесут» [см.: {134}: 196]. И далее приводится реакция детей, увидевших елку:

Посреди комнаты, вся сверкая огнями, стояла небольшая нарядная елка. Вбежавшие дети с восторгом смотрели на нее и, радостно хлопая в ладоши, весело повторяли: «Боженька нам елку послал. Боженька добрый!» [см.: {134}: 199; см. также: 313].

Символическая соотнесенность елки с Иисусом Христом привела к возникновению образа Христовой, или Божьей, елки, которая зажигается в небе рождественской ночью, как в стихотворении Б. П. Никонова:

Отчего, скажи мне, мама,

Ярче в небе звезд сиянье

В ночь святую Рождества?

Словно елка в горнем мире

В эту полночь зажжена,

И алмазными огнями

И сияньем звезд лучистых

Вся украшена она?

— Правда, сын мой.

В Божьем небе

Ночью нынешней святой

Зажжена для мира елка,

И полна даров чудесных

Для семьи она людской… [см.: {298}: 1041]

Этот образ разрабатывался во многих текстах:

Чутко спят дети.

Их в сладких видениях

Елка манит с высоты… [см.: {93}: 76; см. также: 12: 1]

Образ Христовой елки положен в основу известного в Европе рождественского сюжета о елке у Христа, на которую попадают дети-сироты, умершие в Рождественский сочельник. Одним из первых произведений о «елке у Христа» стала баллада немецкого поэта Фридриха Рюккерта «Елка ребенка на чужбине» (1816). Этот сюжет хорошо знаком нам по рождественскому рассказу Ф. М. Достоевского 1876 года «Мальчик у Христа на елке»:

— Пойдем ко мне на елку, мальчик, — прошептал над ним вдруг тихий голос. <…> …и вдруг, — о, какой свет! О, какая елка! Да и не елка это, он и не видал еще таких деревьев! <…> Это «Христова елка», — отвечают они ему. — У Христа всегда в этот день елка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки… [см.: {127}: XXII, 16]

Именно благодаря образу Христовой