Кэтрин следила за ним внимательно, не пытаясь присоединиться к процессу, и ждала, ждала. И когда башня рухнула на пол, ее смех наполнил комнату, сплетаясь с глубоким, сочным хохотом Клинта.

Шерри гадала, возможно ли такое: ее любовь к Клинту стала еще глубже. Она полагала — нет. Ее любовь к нему превосходила все, что она испытывала раньше. Ее любовь не знала границ или условностей. Она просто жила внутри, наполняя Шерри радостью и пронзительной грустью.

Шерри согласна была на такие вечера с Клинтом и Кэтрин до конца своей жизни: она будет подтыкать малышке одеяло и петь ей колыбельные; потом они с Клинтом будут отправляться в постель, снова и снова подтверждая свою любовь и страсть друг к другу.

Вдруг случится, что мать Кэтрин не вернется за ней, рассуждала Шерри. Тогда они с Клинтом смогут оставить ее себе, вырастить как свою родную дочь и жить одной жизнью не только с ней, но и друг с другом.

Глупые фантазии. Если мать Кэтрин не появится, Клинту придется отдать девочку социальной службе. Он говорил Шерри, что никогда серьезно не думал об усыновлении ребенка, поэтому не захочет оставить Кэтрин себе и вырастить ее, то есть удочерить.

Шерри никогда не понимала его отрицания системы усыновления и не могла заставить Клинта объяснить, почему он так упорствует в своем негативном отношении к подобной практике. Он никогда не говорил о причинах такой позиции.

Было уже больше восьми вечера, когда Шерри дала Кэтрин детскую смесь в бутылочке. Малышка закончила есть, и Клинт забрал сонную девочку.

— Уложу ее спать, — сказал он.

Шерри кивнула, зная, что Клинт имеет в виру: он проведет остаток вечера в своей комнате. Они все еще придерживались правила: Кэтрин нигде и никогда не должна оставаться одна. Оба помнили, что где-то скрывается человек, которому нужна эта маленькая девочка.

Когда Клинт с Кэтрин ушел в спальню, Шерри устроилась на диване и включила телевизор. Она немного посмотрела передачи. Наконец устала и решила лечь спать, надеясь уснуть, не мечтая о Клинте.

Она едва успела выключить телевизор, как зазвонил дверной звонок. Шерри вскочила с дивана — хотела открыть дверь, пока Кэтрин не проснулась.

На пороге стояла невысокая молоденькая женщина со светлыми волосами. Ярко-голубые глаза расширились, когда она увидела Шерри.

— Кто… кто вы? — наконец выговорила женщина испуганно. — И где Дейв?

— Здесь нет никакого Дейва. Вы, должно быть, ошиблись адресом.

— Адрес верный. — Слезы наполнили глаза женщины. — О боже, что случилось? Где Кэтрин? Где моя девочка? О господи, что вы с ней сделали?

Клинт тоже слышал звонок и приотворил дверь спальни, чтобы посмотреть, кому Шерри откроет. Как только женщина в дверях произнесла имя Кэтрин, он понял, кто пришел и зачем.

Клинт посмотрел на маленькую девочку, мирно спавшую в своей кроватке. Нет, он вовсе не собирается так просто передать Кэтрин с рук на руки, не получив объяснений от женщины, которая запросто бросила ее. Придется ей привести чертовски вескую причину, чтобы убедить его вернуть малышку. Меньшего Кэтрин не заслуживает.

Клинт вышел из спальни, оставив Кэтрин в кроватке и немного беспокоясь, будет ли она в безопасности. Но окно все еще было заколочено, и никто не смог бы пробраться в комнату.

— Ваша дочь у нас, — объяснила Шерри плачущей женщине. — Она в другой комнате.

— О, слава богу. С ней все в порядке? — Блондинка схватила Шерри за рукав блузки. — Пожалуйста, принесите ее мне, — воскликнула она.

— Шерри, я сам разберусь, — произнес Клинт. Он пригласил женщину пройти в гостиную. — Присаживайтесь, — указал он на диван.

— Я не хочу садиться. Мне нужна моя дочь. — Женщина утерла слезы, и сквозь них в глазах сверкнули гнев и нетерпение. — Я не хочу знать, что произошло и что вы сделали с Дейвом, но мне нужна моя дочь — прямо сейчас.

— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать. Садитесь, — прогремел Клинт.

К его удивлению, Шерри и женщина безропотно уселись в противоположные концы дивана. Долгий миг Клинт разглядывал мать Кэтрин.

Она была маленькая и тоненькая, с большими голубыми глазами и светло-золотистыми волосами до плеч, совсем юная. Клинт заметил, что обручального кольца она не носит.

Он вытащил свой значок и бросил на чайный столик перед женщиной.

— Меня зовут Клинт Грэм, я — шериф Армодейла. И скажу вам, леди, вот что: если у вас не найдется подходящих ответов, этот ребенок никуда с вами не отправится. Теперь назовите себя.

— Мэнди… Аманда Дженкинс. — Она взглянула на Шерри и снова на Клинта. Ее глаза стали наполняться слезами. Она обхватила себя руками, словно в попытке утишить боль внутри. — Я из Канзас-Сити.

У нее вырвался всхлип, и Мэнди развела руками, как будто показывая, что ничего не может с собою поделать.

— Пожалуйста… можно мне хоть увидеть ее… подержать? Эта последняя неделя без нее была для меня целой вечностью.

Прежде чем Клинт успел ответить, Шерри поднялась на ноги:

— Я сейчас вернусь, — и исчезла в коридоре. Клинт понял, что она собирается принести Кэтрин. Если бы она не сделала этого, он сам принес бы девочку.

Боль и желание Мэнди видеть девочку были явны, почти осязаемы, сомнений не вызывали.

Через какое-то время Шерри вернулась, прижимая спящую Кэтрин к сердцу. Глаза Шерри стали большими, словно хрустальными от готовых пролиться слез.

Клинт чувствовал, как ей тяжело, и в который раз проклинал себя, что вообще втянул ее в эту историю. Меньше всего на свете он хотел причинить Шерри боль.

— О… о, — только и сказала Мэнди, очевидно лишившись дара речи, когда Шерри передала ей девочку. Она прижала Кэтрин к себе, гладила ее по голове, по спине. Слезы снова закапали у нее из глаз, когда Мэнди крепче обняла Кэтрин, словно боясь, что Шерри и Клинт заберут ее.

— А теперь объясните мне, кто этот Дейв, о котором вы спрашиваете? — спросил Клинт, дав женщине несколько мгновений насладиться общением с дочерью. Шерри откинулась на спинку дивана, и в ее глазах появилось выражение пустоты, словно она только что потеряла нечто очень ценное.

— Дэвид Фриман. Он жил в этом доме. Он отец Кэтрин. — Мэнди взглянула вниз, на спящую у нее на руках малышку. — Мы перестали встречаться вскоре после того, как я узнала о своей беременности. — Ее голубые глаза потемнели от обиды. — Его не заинтересовала перспектива стать мужем, и он определенно не испытывал желания становиться отцом.

— Я не понимаю. Тогда почему вы оставили ребенка здесь, на крыльце, как вы полагали, его дома? — спросила Шерри.

Глаза Мэнди снова потемнели.

— Потому что не знала, что еще могу сделать. Она качалась взад и вперед, словно успокаивая спящего ребенка, но Клинт подозревал, что успокаивает она себя. — Мне надо было отвезти дочь в безопасное место, где они не смогли бы найти ее. Я давно не виделась с Дейвом и в метрику его не вносила, поэтому была уверена, что у него Кэтрин будет в безопасности.