– «Голубым поездом», сэр. – Гоби снова кашлянул и обратилсяк часам на каминной полке: – Мадемуазель Мирей, танцовщица из «Парфенона»,выехала тем же поездом.

– У меня не хватает слов, мсье, чтобы передать весь ужас иотчаяние, в которые нас повергла эта трагедия. Позвольте выразить вам нашеглубокое и искреннее сочувствие, – обратился к ван Олдину судебный следовательКарреж.

Комиссар Ко выразил соболезнование невнятным бормотанием.Однако ван Олдин резким жестом отмахнулся от ужаса, отчаяния и сочувствия. Этасцена происходила в полицейском суде Ниццы. Кроме Каррежа, комиссара и ванОлдина, в помещении присутствовало еще одно лицо.

– Необходимы быстрые действия, мсье ван Олдин, – заговорилэтот человек.

– О! – воскликнул комиссар. – Я ведь еще не представил вас!Это мсье Эркюль Пуаро, о котором вы, мсье ван Олдин, несомненно, слышали. Хотяон уже несколько лет как удалился от дел, но до сих пор пользуется известностьюкак один из величайших в мире детективов.

– Рад с вами познакомиться, мсье Пуаро, – отозвался ванОлдин. – Вы действительно удалились от дел?

– Да, мсье. Теперь я наслаждаюсь жизнью. – Маленькийчеловечек сопроводил эту фразу красноречивым жестом.

– Случайно мсье Пуаро также ехал в «Голубом поезде», –объяснил комиссар, – и любезно согласился предоставить в наше распоряжение свойбогатый опыт.

Миллионер внимательно посмотрел на знаменитого детектива.

– Я очень богат, мсье Пуаро, – неожиданно сказал он. –Считается, будто богачи думают, что они могут купить все и всех. Это не так.Однако в своей области я значительное лицо и вправе попросить о любезностидругое значительное лицо.

Детектив одобрительно кивнул:

– Хорошо сказано, мсье ван Олдин. Я полностью к вашимуслугам.

– Благодарю вас, – кивнул миллионер. – Могу лишь сказать,что, обратившись ко мне в любое время, вы не найдете меня неблагодарным. Атеперь к делу, джентльмены.

– Я предлагаю, – начал Карреж, – допросить горничную, ЭйдуМейсон. Насколько я понимаю, она здесь?

– Да, – ответил ван Олдин. – Мы подобрали ее в Париже. Онаочень расстроилась, узнав о смерти хозяйки, но излагает свою историю достаточносвязно.

– Тогда побеседуем с ней, – решил следователь.

Он позвонил в звонок на письменном столе, и через несколькоминут в комнату вошла Эйда Мейсон.

Она была строго одета в черное – даже сменила серые дорожныеперчатки на черные замшевые, – а кончик ее носа заметно покраснел. Окинувтревожным взглядом кабинет судебного следователя, горничная увидела отца своейхозяйки и как будто немного успокоилась. Карреж гордился своей обходительностьюи делал все возможное, чтобы не напугать лишний раз свидетельницу. В этом емупомогал Пуаро, выступавший в качестве переводчика, – его дружелюбное поведениеободряло англичанку.

– Ваше имя Эйда Мейсон, не так ли?

– При крещении меня назвали Эйда Битрис, сэр, – чопорноответила горничная.

– Отлично. Мы понимаем, Мейсон, что вы очень расстроеныслучившимся.

– Конечно, сэр. Я служила у многих леди, и они, надеюсь,всегда были мною довольны. Мне и в голову не приходило, что с моей хозяйкойможет такое произойти. Разумеется, я читала о подобных историях в воскресныхгазетах и знала, что в этих иностранных поездах… – Горничная внезапно умолкла,сообразив, что разговаривает не с англичанином.

– Ну, давайте поговорим об этом деле, – сказал следователь.– Насколько я понимаю, во время вашего отъезда из Лондона не было речи о том,что вы останетесь в Париже?

– Нет, сэр. Мы должны были ехать прямо в Ниццу.

– А вы бывали раньше с вашей хозяйкой за границей?

– Нет, сэр. Я ведь прослужила у нее всего два месяца.

– В начале путешествия ваша хозяйка вела себя как обычно?

– Она казалась немного расстроенной и все время раздражалась– ей было нелегко угодить.

Карреж кивнул:

– И когда же вы впервые услышали, что остаетесь в Париже?

– На Лионском вокзале, сэр. Моя хозяйка собираласьпрогуляться по платформе. Но, выйдя в коридор, она вскрикнула и вернулась вкупе вместе с джентльменом. Хозяйка закрыла дверь между ее и моим купе, так чтоя ничего не видела и не слышала, пока она не открыла ее снова и не сказала, чтоее планы изменились. Миссис Кеттеринг дала мне денег, велела сойти с поезда иотправиться в отель «Риц», где ее хорошо знают и предоставят мне комнату. Там ядолжна была дожидаться ее распоряжений телеграфом. Едва я успела собрать вещи испрыгнуть на перрон, как поезд отошел. Все делалось в спешке.

– А где был тот джентльмен, когда миссис Кеттеринг давалавам указания?

– Стоял в смежном купе, сэр, глядя в окно.

– Вы можете описать его нам?

– Понимаете, сэр, я едва его видела. Он почти все времястоял спиной ко мне. Высокий темноволосый джентльмен в синем пальто и серойшляпе – вот и все, что я могу сказать.

– Он был одним из пассажиров поезда?

– Не думаю, сэр. По-моему, он пришел на вокзал повидатьмиссис Кеттеринг. Конечно, я могу и ошибаться – возможно, он тоже ехал впоезде. – Мейсон казалась слегка взволнованной этим предположением.

– Так! – Карреж быстро сменил тему: – Ваша хозяйка попросилапроводника не будить ее утром. Как по-вашему, это было на нее похоже?

– Да, сэр. Хозяйка никогда не завтракала и плохо спала поночам, поэтому любила отсыпаться утром.

– Среди багажа был красный сафьяновый футляр, не так ли? –продолжал следователь. – С драгоценностями вашей хозяйки?

– Да, сэр.

– Вы взяли его с собой в «Риц»?

– Футляр с драгоценностями в «Риц»? – испуганно переспросилаМейсон. – Конечно нет, сэр!

– Значит, вы оставили его в купе?

– Да, сэр.

– Не знаете, у вашей хозяйки с собой было многодрагоценностей?

– Достаточно, сэр. Это меня тревожило из-за разных историйоб ограблениях за границей. Конечно, драгоценности были застрахованы, но всеравно это большой риск. Хозяйка говорила мне, что одни рубины стоят несколькосотен тысяч фунтов.