– Нет! Это его мама так делала, а он просто помогал, подгонял добычу, раз уж я вывела её из строя и она не справлялась сама.

Мама всё ещё прятала глаза и я почувствовала, как тяжеленный камень ложится на сердце.

– Юля, мне очень жаль, но это не так.

– Я бы заметила! Почуяла бы неладное.

– Сейчас – нет, он никого и пальцем не тронул. Боится, что ты сбежишь, когда поймёшь. Фактически, он голодает, и это очень плохо закончится. Будет срыв.

– Я тебе не верю!

– Не хочешь верить, – она горько улыбнулась. – Он хороший парень, как это ни странно. Я понаблюдала за вами двумя и не отрицаю, что он очень мил с тобой. Наверное, ты ему действительно нравишься. Но скоро твой Миша слетит с катушек и тогда именно тебе придётся его остановить. А это всё-таки моя вина, так что мне и расхлёбывать бардак, – она встала и отошла к окну, сделав вид, что там что-то ужасно занимательное. – Уходи и не возвращайся сюда, а я разберусь с ним сама.

Кажется, я убежала прочь, как в бреду – не помню подробностей. Посидела в машине, вцепившись в руль до побеления костяшек, а потом собралась и поехала домой.

Поднявшись на лифте, долго не могла попасть ключом в замок, а когда вошла, Мишка уже был на кухне – за столом, но даже свет не включил, хотя я сразу узнала его силуэт на фоне подсвеченных уличным фонарём занавесок.

– Как ты вошёл?

– Юлька, у тебя дверь на балкон никогда не заперта, – Миша зажмурился от брызнувшего яркого света.

– Но как ты забрался на балкон? – и тут вспомнила, как твари могут лазить по стенам. – А, понятно… Ты же знаешь, что не можешь причинить мне вред? Только хуже будет.

– Думаешь, я за этим пришёл?

– Нет. Зато я обязана остановить тебя. Совсем.

Он внимательно посмотрел на меня и отвёл взгляд.

– Приступай. Уверен, это принесёт ни с чем не сравнимое облегчение нам обоим.

Я подошла ближе и сжала его плечо, а он дёрнулся, как от ожога.

– За тобой будет охотиться моя мама. Она ждёт у тебя дома. Или ещё где-нибудь. Надо бежать, и как можно скорее.

– А что, вы не работаете вместе? Ты же уже поймала меня? Чего бегать-то? Вот он я.

– Я не буду тебя трогать, Миша.

– А я тебя. Наблюдается идиллия. И как ты предполагаешь это разрешить? Разбежаться в разные стороны?

Как бы мне не хотелось злиться на него за то, кем он был, и сколько бы раз я не повторила себе в тот момент, что должна, обязана закончиться всё прямо сейчас, ничего не вышло. Присев рядом с Мишкой, я обняла его и уткнулась в пышущее жаром предплечье, чтобы не смотреть в глаза.

– А как ты понял, что я догадалась, кто ты на самом деле?

– Юлька, ты что, не в курсе, что у тебя всегда всё на лице написано? А сейчас ты его прячешь, так что я пока не знаю, станешь ли ты меня испепелять. И спасибо тебе за то, что ты сделала с моей матерью.

– За то, что парализовала, или за то, что превратила в кучку пепла?

– И то, и другое. Почему-то мне кажется, что ты сейчас воображаешь, что я не стану таким же чудовищем, как она, но мы оба знаем, что это самообман. Я больше не могу притворяться, что тоже был жертвой, потому что теперь всё закончилось, а жажда никуда не делась. Мерзкое чувство, если честно. Полчаса назад я встретил внизу соседа, того, который носит смешную кепку. Он поздоровался и пошутил, что мне пора попросить ключ, если я не хочу караулить любимую девушку у дверей, а я не удержался и выпил немного из его жизненных сил. Совсем чуть-чуть, он отделается головной болью, но я еле остановился. Пришлось лезть к тебе по стене, чтобы не сорваться.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Чтобы тебе было проще делать то, что надо.

– С ума сошёл? Я не буду.

– Какая разница? Не ты, так другие. Уж лучше ты, – и он покрепче прижал меня к себе.

Я вспомнила дядечку-весельчака, умеющего поднять настроение соседям, даже суровой тёте Клаве, выдающей некое подобие озорной улыбки при встрече с ним – сама видела неоднократно. Не очень-то здорово, если он пропадёт из-за моих нездоровых шашней с прирождённым хищником. И это будет не конец, а только начало в длинной цепочке жертв. Они никогда не останавливаются. Никогда.

В прихожей послышался шум, и я подняла голову, прислушиваясь. Нет, там никого нет, но я почуяла знакомый запах – кажется, моя непостоянная мама использует именно такой парфюм. Мишка почувствовал, как я напряглась, и разжал руки.

– Что, за мной пришли? Юлька, не дрейфь, – и он выпрямился, чтобы отодвинуться подальше.

Я не видела этого, но знала, что мама стоит по ту сторону входной двери, прижавшись к глазку, и пытается достать моего Мишку. Она даже не пыталась открыть дверь – значит, была уверена, что справится и так.

Мишка чуть виновато подмигнул мне и показал палец вверх, а я что было сил толкнула его в бессознательной попытке выбить в сумеречную реальность. Воздух вокруг стал плотным, а очертания мебели поплыли, но ощущение близости опасности исчезло или сильно уменьшилось.

Ей не понадобится много времени, чтобы перейти за нами, так что мне пришлось сделать то единственное, что могло спасти Мишку – прыгнуть ещё глубже, обхватив его обеими руками.

Свет в квартире померк, а за окном разом исчезли все фонари и пятнышки городских огней.

Неприятно засосало под ложечкой от узнавания той, другой Москвы, в которой я уже застревала. Боюсь, на этот раз у меня нет с собой обратного билета, но, по крайней мере, сюда мама за ним не сунется. Мы точно были здесь совершенно одни – непонятная связь с мамой оборвалась, словно её и не было, и притягательный запах из детства растворился без следа.

Мишка стряхнул мои руки и в бешенстве навис надо мной.

– Ты что натворила? Решила поиграть в героя? И что теперь?

– Я не знаю, – ноги подкосились от усталости и я чуть не упала, но он подхватил меня.

– Юлька, ты самый глупый человек из всех, кого я встречал. Я могу вернуться, а ты нет.

Она настолько разозлила меня, что стало трудно сдерживаться и не отправить эту выскочку куда угодно подальше, но я терпела, потому что увидела, как Миша растерян и слишком очевидно заинтересован.

Невозможно теперь представить, что буквально час назад эта другая Москва казалась мне пугающе безлюдной – странная, почти звенящая тишина и жутковатый ритмичный хруст от рассохшегося дерева, царапающего ветками стекло несколькими этажами ниже. Мы никогда не замечаем, сколько шума вокруг нас, но стоит его убрать, и получившаяся пустота сводит с ума, а здесь и без того довольно безумно.

Признаю, мы с Мишкой слегка увлеклись друг другом и не заметили, как она появилась. Ни звука шагов, ни сквозняка – возникла из ниоткуда и вот стоит теперь рядом с нами и многозначительно покашливает, скрестив руки у груди.