Мы пили чай и болтали о чём попало – темы для разговора угрюмой пенсионерки и непростой девочки-подростка находились с трудом, но как же здорово было в кои-то веки не чувствовать себя бесконечно жалкой, когда почти каждый в этом городе проводит время с семьёй.

Развернув заботливо упакованный трофей – новое платье и туфли, купленные мной на прошлой неделе и припасённые для праздника, я приметила невесть откуда взявшиеся надписи с изнаночной стороны упаковочной бумаги. Там было только четыре слова: «Не смей. Прогони её».

Я изорвала упаковку на мелкие клочки, но всё равно выгнала бабку и тем её сильно расстроила, но это спорное решение подтолкнуло меня вмешаться и изменить кое-что. Отныне она обрела свободу, категорически забыв о моём существовании и потеряв интерес подглядывать за соседями через дверной глазок – и вот тогда я извлекла урок.

Не убедившись, что приставучая бабка обычный человек и обманувшись заурядной внешностью, я толком ничего не проверила перед вмешательством. Да, она забыла и перестала даже смотреть в мою сторону, а также проходила мимо входа в квартиру, усиленно напрягая шею, чтобы не повернуть хоть чуть-чуть голову.

Старая ведьма сполна отплатила мне за служение матери – после попытки вмешаться она разбила все автомобили в округе, просто представив, как весело это будет, и повторила успех в моей голове, из-за чего я свалилась с головной болью и не могла заставить себя шевельнуть хоть пальцем. Нельзя менять наших братьев и сестёр без последствий.

И снова обманутые надежды, ведь мне показалось, что после такого справедливо дождаться внятных извинений от матери. Увы. Те четыре слова превратились в единственное напоминание о потерянной семье.

И теперь Мишка. Возможно, он тоже не так прост, как кажется, но я верила в подлинность его отношения ко мне и не собиралась сдаваться. Не в этот раз.

Всё развивалась не так плохо, как грозилась моя мама. Мы проводили много времени вместе, почти наплевав на поджимающие сроки сдачи текстов, а Мишка, избавившись от повинности, наложенной вечно голодным и злобным существом, даже полунамёком не выказывал склонность манипулировать беззащитными людьми с помощью чар.

Прислушиваясь к тому, как он отвечает на разрывающийся телефон – его проекты требовали постоянного контроля, и мне нравилось смотреть, как он с ловкостью фокусника разруливает неразрешимые на вид проблемы – легко можно было вообразить, что с такими талантами никаких чар и не надо, просто к некоторым людям удача словно сама плывёт в руки.

Так же горячо я хотела верить, что могу пожертвовать своим сомнительным даром, здорово смахивающем на проклятие, ради обычного, банальнейшего человеческого счастья. В конце концов, неужели больше некому зачищать поляну? Огромный город притягивает хищников, но и охотников тут должно быть немало, и если один их них берёт самоотвод, что с того?

Раньше люди откровенно ненавидели ведьм, справедливо считая, что те слишком могущественны и все встреченные ими души лишь бесчисленные песчинки, рассыпанные по дороге и досадно липнущие к ногам, но всегда упуская из виду, что только они и способны оберегать целые города, если захотят. Порой достаточно было попросить о помощи, но вместо благодарности в ответ прилетал страх и – непременно! – осуждение со стороны случайных свидетелей чудесного спасения путём обращения к таким, как я. Так себе мотивация, а сейчас ещё хлеще – всем плевать.

Это я к тому, что избавиться от чувства вины оказалось проще, чем ожидалось. Мама то ли сдалась, то ли затаилась, и вскоре я поняла, чего она ждала.

Мы возвращались к нему после трудного дня и задержались у машины, не в силах оторваться друг от друга, когда полная луна осветила небольшую компанию, шедшую через арку дома напротив – стайка девушек на взводе преследовала перепуганную толстушку в довольно дерзком платье и на каблуках. Они выкрикивали путаные угрозы, из которых следовало, что бедняга посмела обратить на себя внимание какого-то парня и вся компания намеревалась отомстить за покушение на их собственность.

Послушав с минуту, мы выяснили, что упомянутый парень принадлежит долговязой брюнетке с короткой стрижкой, и настроена она крайне решительно, а товарки целиком и полностью разделяют её мнение. Толстушка еле-еле сдерживалась, чтобы не побежать и тем не спровоцировать разъярённых дам, и быстро зашагала к нам, чуть не подвернув на бордюре ногу от непривычки к шпилькам.

Миша отпустил меня и нахмурился, выйдя из-за машины прямо в центр круга под фонарём. Толстушка шмыгнула за его спину и с опаской обернулась, сжав в руках слишком маленькую для её комплекции сумочку.

Преследователи притихли и кое-кто даже присвистнул – именно так и должен выглядеть герой их романа, не говорила, а кричала каждая их клетка. Раздались неуверенные смешки и напряжение спало, но тут заводила топнула ногой и разразилась тирадой, призывающей проучить толстуху здесь и сейчас и не глазеть на кого попало, как дети малые. Пристыженные девушки стыдливо умолкли и сбились в плотную группу, не обращая больше внимания на преграду в виде симпатичного мужчины.

Толстуха судорожно вздохнула и отступила назад, а Мишка застыл, словно раздумывая. Барышни угрожающе обступали жертву, и драка с толпой неуравновешенных и мстительных дам казалась неизбежной.

Именно тогда он с сожалением посмотрел на меня и щелкнул пальцами, повернувшись обратно ко всей компании.

Каждая из них вдруг остолбенела и с восторгом уставилась на Мишу, явно размышляя, а не броситься ли на шею, или это только отпугнёт его. Они так и стояли, томно поглядывая на новый объект их внимания, а Мишка коротко бросил толстушке – беги, и она послушалась, сняв наконец ненавистные туфли и нырнув за угол, сверкая пятками.

Мишка весело сообщил дамам, что они могут быть свободны, и те расстроились, но послушно удалились сквозь арку, не забыв послать на прощание полные надежд взгляды.

Мишка повернулся ко мне и молчал, положив руки на кузов автомобиля.

– Ну и что это было? Очевидно, ты можешь ими управлять. У тебя есть дар, – трудно было отрицать то, что случилось на моих глазах.

– Да, есть.

– Ты мне наврал.

– Иначе ты бы решила, что у нас всё не по-настоящему.

– А это не так?

– Не так. Поверь, я никогда не использовал его на тебе, даже в тот день, когда ты приехала в первый раз.

Она бесцеремонно вломилась в мою квартиру, куда я заскочила, чтобы переодеться и взять кое-какие вещи – похоже, бесхитростно поджидала у двери, как в засаде. Огненно-рыжие кудрявые волосы и зеленоватые глаза складывались в гремучую смесь на идеально загорелом лице, что, пожалуй, удивительно для рыжей бестии вроде неё.

– Ты правда купилась на эту наживку? – она высокомерно оглядела меня с ног до головы и протянула руку для рукопожатия. – Я Ксюша, кстати. Мишин партнёр по бизнесу. И можешь не представляться, я знаю, кто ты, – во взгляде мелькнула откровенная неприязнь, – Юля Петрова, его первая любовь. Как патетично! А ещё говорят, что она не забывается. Врут, уж поверь.