— Мы подумала, что вам не помешает проводник по Лесу, чтобы вы больше не попали в такую ситуацию, как давеча, — сказал Чёрный Волк, — Золотая Рысь вам поможет.

От толпы зевак отделилась девочка, которую Искра сразу узнала — это была та самая девочка, которая получила четвёртую бусину за танец с копьём на Тропе. Она поклонилась, выпрямилась и Искра встретилась с ней взглядом. Хранительница ощутила холодок между лопаток. “Что-то мне не хочется за ней идти”, — подумала Искра, — “куда она нас заведёт — в болото?”. “И после такого ты ругаешься на Маирана, который побаивается Арна?” — ехидно ответила другая часть её существа. Признав справедливость подобного замечания, Искра присмотрелась к проводнице повнимательнее. Лет четырнадцать, не больше. Короткие, до плеч, светло-русые волосы поблескивали золотом в солнечном свете. Девочка была ниже Искры, но, по меркам Лесного Народа, могла бы считаться высокой, особенно учитывая возраст. Одета она была в коричневую рубаху, которая казалось ей великоватой, жилетку и мешковатые штаны (впрочем, такие штаны тут носили, похоже, все, от мала до велика, кроме тех женщин, что предпочитали юбки и сарафаны). В целом, девочка выглядела бы вполне мило и безобидно, если бы не колючий, настороженный взгляд серо-голубых глаз. Сердито сдвинутые густые брови придавали ему дополнительную грозность. Девочка отвела взгляд первой и отступила назад, спрятавшись за вождём.

— Я долго думала над тем, что означает ваше появление, — сказала Белая Росомаха, опираясь на свой посох. — Видно, дело к переменам. Вы забрали себе великую силу, — ведунья выразительно посмотрела на Искру, Маирана и Наяну, — и теперь вопрос лишь в том, как вы будете её использовать.

— Мы не собираемся её использовать, — ответил Миран.

— То, что вы не даёте использовать её другим — уже своего рода деяние, — улыбнулась Белая Росомаха. — Но это игры для людей из-за Леса, мне не будет добра в это вмешиваться. Мы будем рады вновь видеть у себя ту, что Несёт знание, — она кивнула Искре.

— Однажды, — вдруг сказал Чёрный Волк, — Хранителем Свитка был человек из нашего народа. Но это было так давно, что почти вся память об этом потерялась. И многие уже даже не верят в то, что Свиток был.

— Я сама едва ли поверила бы в его существование, если бы не видела его своими глазами, — ответила Искра, поглаживая футляр со Свитком.

— Помни, что такая огромная сила не должна вставать на какую-либо сторону. Даже если к какой-то стороне принадлежишь ты, — предостерегла Искру ведунья.

— Свиток сам по себе не встанет на чью-то сторону. И я тоже не собираюсь, — заверила их Искра.

— Люди всегда стоят на какой-то стороне, — веско сказала Белая Росомаха. — Единственное, что мы можем сделать — как можно дольше вести себя так, чтобы остальным не было понятно, какую сторону мы выбрали.

— И на чьей же стороне была ты в давешнем споре, который решили шестнадцать зверей? — спросила Искра, прежде чем подумала, вежливо ли это.

— Я была на стороне Русого Горностая, — Белая Росомаха ответила совершенно спокойно.

— Главные Шестнадцать редко спорят с Белой Росомахой, — неожиданно добавил Чёрный Волк. Однако, было совершенно непонятно, расстроен он или, напротив, доволен.

Искра не стала спрашивать, зачем же вождь тогда ввязался в этот спор.

Белая Росомаха медленно шла, подолгу заглядывая в глаза каждому.

— Чёрный Волк, твоя дочь получила первую бусину на этом празднике, — вдруг сказал Арн. — Позволь тебя поздравить.

— Благодарю тебя, Чёрный Кот, — ответил вождь.

— Когда я был здесь в прошлый раз, меня называли Драконом, — отозвался эльф. — Но, быть может, с тех пор я стал Котом, — добавил он.

Белая Росомаха уставилась на Арна, приоткрыв рот от удивления, явно пытаясь осмыслить его слова.

— Ты совсем не изменился, — наконец, выдавила она.

— А ты стала мудрее, — улыбнулся в ответ Арн.

— Хорошо, если так, — ведунья рассмеялась.

Отсмеявшись, она продолжила свой путь. Остановившись перед Маираном, ведунья долго стояла в раздумьях.

— Ты многое потерял и многое нашёл на этом пути, Русый Лось. И только ты знаешь, стоило ли одно другого, — сказала ведунья. — Вот только не стоит, сравнивая, забывать о том, что жизнь не останавливается, чтобы подождать.

Пройдя ещё несколько шагов, Белая Росомаха остановилась перед Наяной.

— Тебе, Чёрная Кошка, я могла бы сказать то же самое. Но насколько иным был бы смысл, — ведунья постояла, покачиваясь, в глубокой задумчивости, — глядя на вас я понимаю разницу между Светом и Тьмой с той же ясностью, как в тот день, когда узрела её впервые.

Белая Росомаха поманила к себе Наяну и, когда скрытница наклонилась, шепнула ей что-то на ухо.

— Остановившись перед Короном, Белая Росомаха улыбнулась.

— Заглядывай к нам в гости, Русый Горностай. Мы будем рады тебя видеть. Всегда.

— Мы обязательно придём, — пообещал Корон, положив руку на холку Юне.

— Я буду рад выдать тебе четвёртую бусину, когда придёт время, — добавил Чёрный Волк.

— Я ещё не получил даже первой, — смутился мальчик.

— Я вижу, что у тебя их никак не меньше трёх, — улыбнулся вождь.

***

Маиран шагал сразу за Золотой Рысью. Неожиданно потяжелевший рюкзак ощутимо, но весьма приятно тянул вниз. После того, как вождь и ведунья ушли в святилище, путники собирались ещё часа два. Жители с совершенно необъяснимым энтузиазмом натаскали кучу гостинцев и даже подарили путникам несколько весьма необходимых вещей вроде тёплых плащей или бурдюков для воды. Маиран никак не мог понять этого внезапного контраста между вчерашним настороженным отношением Чёрного Волка и сегодняшним гостеприимством.

— Белая Росомаха хочет, чтобы у вас получилось, — ответила Золотая Рысь, когда Маиран спросил её о причинах. Но отказалась объяснить, что она имела в виду.

Проводница не внушала воину доверия. Она явно не питала к путникам добрых чувств. Если бы не её косые взгляды в сторону Чёрного Волка, Маиран решил бы, что вождь подослал её для какого-то саботажа. Но отказываться от проводника, конечно же, было бы глупо. Это была не единственная в Лесу деревня и застревать в каждой, пытаясь убедить местных в своих добрых намерениях с помощью каких-нибудь игр совершенно не хотелось.

А ведь раньше Маиран обрадовался бы возможности поучаствовать в чём-то подобном. Теперь же мысли о задержке вызывали лишь раздражение, но не интерес. “У меня стал ужасный характер”, — подумал воин. Он обернулся на Лину, та явно испугалась его взгляда. Испугалась того, что она опять сделала что-то не то и он будет ругаться. “Кошмар”, — окончательно опечалился Маиран.

Они шли по деревенской улице, залитой ярким полуденным солнцем. Впереди было несколько дней пути по безопасным местам