– Ася! А мою подругу – Матильда!

– О! Матильда? Разве у русских есть такое имя? Или втебе течет французская кровь? Ты очень, очень изящная! А глаза! Пармскиефиалки!

Она так тараторила, что мы не успевали отвечать на еекомплименты, только глупо улыбались.

– Гийом! Гийом! – крикнула она.

И на ее зов явился мужчина довольно угрюмого вида.

Он, ни слова не сказав, подхватил наши чемоданы и понес навторой этаж.

– А вы сейчас пойдете завтракать! – распорядиласьмадам Мадлен. – И не надо спорить!

Ниночка рассмеялась и нежно поцеловала приятельницу.

В просторной комнате с дубовыми панелями по стенам стоялбольшой овальный стол, накрытый бледно-розовой скатертью и очень красивосервированный. За столом уже сидела пожилая пара и мужчина средних лет.

Мадам Мадлен по-французски представила всех друг другу.Оказалось, что пожилая пара – американцы, а мужчина – швед, писатель. Завтракбыл умопомрачительно вкусный, обильный. Матильда сначала слегка робела, нопотом отошла, заулыбалась. Швед не сводил с нее глаз и ласково, по-отеческиулыбался. После завтрака мы наконец поднялись в свои номера. У нас с Мотькойбыла прекрасная комната, небольшая, но очень уютная, светлая, с балкончиком,выходящим в чудесный сад с маленьким фонтанчиком посредине.

– До чего же тут здорово! – сказала Матильда.

– Мотька, как твоя нога?

– Я и забыла о ней!

– Какая ты все-таки умная, Мотька!

– Что это ты?

– Да ведь именно ты сообразила, что мы никому не нужны!А то бы тряслись от страха всю дорогу и вчерашний день потеряли бы. Самазнаешь, у страха глаза велики! А как приятно смотреть на всю эту красоту иничего не бояться.

– Это да, – согласилась Мотька. – А какиезанавесочки тут красивые, и вообще… Ох, знаешь, о чем я подумала? Мне ещепятнадцати нет, а я сколько уж повидала, правда?

– Правда!

– А мама моя… Она же, кроме Украины, вообще нигде небыла…

– Не была, так будет!

– Нет, Аська, вряд ли…

– Это почему?

– У нее скоро ребеночек родится, пока он еще вырастет…К тому времени мама совсем старая будет…

– Ну и что? Ты видела, сколько старух и стариков впутешествия ездят? И в Израиле, и в Париже! А потом, когда твой брат, илисестра, немного подрастет, ты с ним останешься, а мама твоя поедет куда-нибудь!

– Аська, это здорово! И знаешь, я постараюсь к томувремени заработать для нее хоть немного денежек!

– Только не через свое агентство.

– Нашла что вспомнить. Тьфу! Ой, гляди, Аська, как этицветы называются, я забыла?

– Бугенвиллеи!

– Да, точно. Какие красивые! Ой, а там розы! А я-то вседумаю, какой запах! Нет, с ума сойти можно! А мы скоро пойдем гулять?

– Сейчас к Ниночке заглянем!

Я постучалась в соседнюю комнату.

– Антрэ, – раздался слабый Ниночкин голос.

Я вошла. Ниночка лежала на кровати, занавески былизадернуты.

– Асенька, у меня такая мигрень разыгралась… – елеслышно проговорила она. – Придется вам нынче без меня гулять, по крайнеймере до обеда.

– А ты приняла таблетку? – забеспокоилась я,понимая, что причиной мигрени стала злополучная фотография в газете.

– Да, но мне нужно полежать в темноте, может, удастсязаснуть…

– Ты только скажи, как нам к морю добраться?

– Тут недалеко! Мы живем на улице Верди, дойдете доугла, свернете на улицу Гуно и по ней спуститесь к морю. Сходите непременно встарый город – помнишь, мы с тобой там были? Купайтесь осторожно… В общем, янадеюсь на ваше благоразумие… Да, не ходите ни в какие кафе!

– Ниночка!

– Ася, я умоляю тебя! К трем часам возвращайтесь!

В три у Мадлен обед!

– Хорошо!

– Если заблудитесь, возьмите такси! Ой, моя голова!

Боже, как больно!

– Может, вызвать врача?

– Боже упаси! Все, Асенька, иди…

Я вернулась в нашу комнату.

– Матильда! Свобода!

– Что?

– У Ниночки мигрень! Она с нами сейчас не пойдет.

– Вообще-то жалко ее, но…

– Вот и я о том же! Собирайся и не забудь сабо.

Через десять минут мы уже шли по улице Верди.

– Тут много улиц, названных в честькомпозиторов! – объясняла я Мотьке. – Видишь, вон там улица Берлиоза,а тут – Гуно. Вот по улице Гуно мы и пойдем!

– Ой, а вон там еще и улица Россини! Но я рада, что мыживем на улице Верди! Мой самый любимый композитор!

– А чем тебе Россини не угодил?

– Угодил, угодил! А у Гуно я только «Фауста» слышала, ужкак Игорь Васильевич Мефистофеля поет…

Зато у Верди сколько опер знаю! И «Травиату», и «Трубадура»,и «Дон Карлоса»…

– Тоже благодаря деду?

– Естественно, хоть в «Травиате» и «Трубадуре» он непоет, но все равно! А еще у меня пластинка есть «Симон Бокканегра», помнишь,мне твоя мама подарила?

А еще он Фальстафа поет, это тоже Верди…

– С тобой все ясно!

– А вот Берлиоза я вообще мало знаю… Я иногда думаю,как мне повезло, что мы с тобой подружились…

Я бы иначе совсем темная была!

– Перестань!

– Нет, Аська, я, может, и сама бы в люди выбилась, номне пришлось бы куда труднее, а так… Что ты узнавала, узнавала и я… Уж про этупоездку я и не говорю!

– Ладно, кончай бодягу! Гляди лучше, как хорошо!

Дыши глубже, воздух здесь морской, вкусный!

И тут мы увидели море. Взявшись за руки, мы вприпрыжкупонеслись к набережной, проскочили ее и спустились на пляж. Он оказалсяплатным. Мы заплатили, напялили сабо и огляделись в поисках свободного места.

Народу было довольно много, но мы быстро нашли освободившийсялежак, бросили на него сумки, скинули одежду и помчались к воде.

– Аська! Мы опять купаемся в Средиземном море!

Ура!

Мы насладились морем, повалялись на солнышке, сноваискупались и решили пойти в старый город. Старый город – это итальянские кварталы,дома в основном терракотового цвета с зелеными ставнями, улицы узенькие, неслишком длинные, зелени почти нет. Вся торговля на улицах, в арках домов, наоткрытых прилавках.