Правда, первое впечатление было несколько смазано огромными толпами шумных туристов со всего света. И все-таки Стелла в полной мере ощутила магию этого замечательного города. Анри оказался прекрасным гидом, и несколько дней напролет он водил свою возлюбленную по старинным улочкам, напоенным ароматом свежевыпеченных багетов и круассанов, по тенистым аллеям шикарных парков, по монументальным храмам…

Встреча окрыляла влюбленных. Казалось, что они просто созданы друг для друга. Редкая для людей различных национальностей гармония выстраивалась в их отношениях. Прежние чувства, испытанные Стеллой в юности к парням, не могли сравниться с тем безграничным ощущением радости и восхищения, в которое она погрузилась сейчас. Обычно Стелла просыпалась первой – ее будили мягкие солнечные лучи, которые пробивались в спальню сквозь плотные шторы. Она не спешила встать с постели, любовалась крепким телом и завораживающим лицом Анри.

Стелла вспоминала каждую деталь прошедшей сладострастной ночи, и вал желаний с новой силой зарождался в ней. Она по праву считала Анри отличным любовником и, в свою очередь, не боялась давать свободу собственным фантазиям, забывая обо всем на свете. В минуты любовной страсти вся ее женская сущность выступала на передний план, оставляя позади сущность разведчицы. Она все чаще убеждала себя в том, что постепенно укрепляющаяся связь с дорогим, милым ее сердцу французом есть не что иное, как ее сугубо личная жизнь.

Стелла научилась четко делить свою жизнь на две несовместимые части: личное и служебное, постепенно привыкала к этому разделению и все меньше и меньше испытывала дискомфорт. Да, она была не до конца честной и искренней с Анри, она не могла рассказать ему о своей самой сокровенной тайне, и в качестве компенсации за это вынужденное двуличие Стелла со страстью открывала ему свое сердце. И чувствовала, что эта новая особенность поведения входит в привычку, становится естественной, «профессионально отработанной». И чем больше она ценила свои чувства к Анри, тем лучше она оберегала свои профессиональные тайны. Личное счастье зависело от безупречно выполняемой работы разведчицы. Она должна была обладать совершенством и там, и там.

Об этом она размышляла и в этот раз на кухне за приготовлением типично французского завтрака в небрежно накинутой на плечи сорочке любимого. На подносе Стелла разложила несколько круассанов, апельсиновый конфитюр, масло, кофе, горячее молоко и вернулась в спальню. Сонный Анри протянул к девушке распростертые руки и, как только она поставила поднос на середину кровати, одарил любимую нежным поцелуем.

Анри настоял, чтобы девушка поселилась у него в квартире на улице Де Жавель в 15-м округе, на левом берегу реки Сены. Стелла чувствовала себя в этом квартале настоящей парижанкой. Все рабочие дни Анри проводил в офисе, а Стелла гуляла по городу, посещала музеи и заглядывала в магазины. Возвратившись домой, с нетерпением ожидала прихода любимого. Он обычно открывал дверь своим ключом и с порога бросался в объятия Стеллы. За день они успевали соскучиться друг по другу. Анри с интересом расспрашивал девушку о том, как она провела время. Сам же не рассказывал о своих делах, а девушка тактично не расспрашивала его, в надежде, что и он не будет уж слишком интересоваться подробностями ее прошлого.

– Ты голоден? – поинтересовалась Стелла. – Давай я тебя покормлю. Я приготовила киш с тунцом.

– Спасибо, милая, киш оставим на ужин. А сейчас сходим в кафе. У меня есть одно на примете. Я часто там засиживался в одиночестве, думал о тебе и мечтал, как мы когда-нибудь пообедаем там вместе. Сегодня моя мечта наконец сбудется! – улыбнулся Анри.

Вскоре они, обнявшись, шли по улице Сюфрэн. Девушке казалось, что прохожие улыбаются, глядя на их счастливые лица.

– Кажется, я догадываюсь, куда мы направляемся, – произнесла Стелла. – К Эйфелевой башне?

– Почти. – Молодой человек еще крепче прижал к себе девушку. – Находиться под этим великим сооружением и любоваться им снизу гораздо романтичнее, чем обозревать Париж с высоты птичьего полета, держась влажными от страха руками за металлические поручни, – шутливо произнес он. – Ну вот мы и пришли! А теперь закрой глаза!

Девушка покорно подчинилась. Молодой человек провел ее, держа за плечи, еще несколько шагов, затем повернул и скомандовал:

– Открывай!

Девушка огляделась и ахнула от восторга. Перед ней, пронзая вершиной низкие облака, возвышалось гениальное творение Густава Эйфеля, и громоздкие дома по обеим сторонам улицы только подчеркивали элегантность и легкость этого всемирно известного символа Франции.

– Вот это и есть настоящий Париж! – воскликнул Анри. – А теперь идем сюда, – молодой человек указал рукой на вывеску «Кастель кафе».

– Итак, мадемуазель. – Молодой человек сделал мушкетерский реверанс, как будто в правой руке он держал широкополую шляпу. – Желаете пройти в зал или присядете здесь, на свежем воздухе?

– Мерси, месье, я желаю пообедать внутри… – лукаво ответила девушка и, подхватив шутливую игру Анри, кокетливо улыбнулась, а затем с ног до головы окинула молодого человека высокомерно-насмешливым взглядом и неспешным движением протянула руку для поцелуя. Мужчине ничего не оставалось делать, как приложиться к руке губами и сопроводить даму к ближайшему столику. Анри учтиво подвинул стул и помог Стелле присесть. Затем наклонился и тихо шепнул ей на ухо: «Вы пока еще мадемуазель, но можете в один прекрасный момент стать мадам». Он устроился напротив и попросил у официанта одно меню на английском языке.

Как только Стелла начала изучать меню, у Анри неожиданно зазвонил телефон. Молодой человек достал трубку и, чуть отвернувшись в сторону, с заметным раздражением сказал:

– Да… я сейчас занят… не могу говорить… Ну хорошо… только быстро… да… да… Нет… Через Моррисон и немедленно… Все, пока, перезвоню позже!

Внутри у Стеллы все содрогнулось, но внешне она оставалась невозмутимой и спокойной и продолжала изучать меню. «Как? Как он сказал? «Через Моррисон» или «через Моррисона»? – напряженно вспоминала девушка, разглядывая список вторых блюд. – Если «через Моррисон», то речь могла идти о банке… О том самом…»

– Дорогой, а кто такой Моррисон, это твой коллега? – с невинным видом спросила Стелла, не отрывая взгляда от меню.

– Ты еще не выбрала, что будешь заказывать? – раздраженно спросил Анри, пряча трубку в карман.

– Выбрала… Луковый суп и филе камбалы со шпинатом.

– Отличный выбор! – уже мягче добавил Анри. – А почему ты интересуешься моим коллегой?

Стелла поняла: ее с виду невинное замечание про «Моррисона» взволновало Анри.

– У меня был приятель, которого тоже звали Моррисон, – непринужденно пояснила Стелла. – Он уехал несколько лет назад из Гонконга. И все связи с ним оборвались. Надеюсь, ты не ревнуешь?

Взгляд Анри стал холодным и сосредоточенным.

– Вовсе нет, – резко ответил он.

Разумеется, ревность здесь была ни при чем. Анри явно обеспокоило то, что в их разговоре так или иначе был сделан акцент на этом имени, точнее, на этом названии. И эта озабоченность выдавала Анри с головой.