так технически точно, что его иллюстрации воспроизводились в медицинских учебниках еще долгие годы. Несомненно, даже самому целомудренному наблюдателю чувственные телесные образы в работах Микеланджело, Боттичелли, Рубенса и прочих великих художников Западной Европы намекали на единство наслаждения и размножения в акте плотской любви. Но даже в эту страстную эпоху медицина находилась во власти политики и религии, которые с большой осторожностью относились к внебрачному сексу. После впустую потраченной на блуд юности, описанной в автобиографических «Признаниях» («туман поднимался из болота плотских желаний и бившей ключом возмужалости, затуманивал и помрачал сердце мое, и за мглою похоти уже не различался ясный свет привязанности»), раскаявшийся Августин Блаженный на сотни лет вперед определил учение Церкви о сексе, который считался злом даже для супружеских пар.

Секс неизменно оказывался частью более широких дебатов о месте женщины в обществе в целом. Возмущение французских янсенистов – что якобы революция началась как следствие необузданных сексуальных порывов – было поддержано английскими кальвинистами, пробившимися в Новый Свет пуританами, начавшими охоту на ведьм в лице бездетных женщин, чье бесплодие, как они утверждали, было проделками дьявола. Даже Мартин Лютер, великий протестантский реформатор, осудивший церковное безбрачие, относился к женщинам как к безвольным существам низшего порядка, нужным для удовлетворения греховных мужских желаний и постоянной тяги к продолжению рода. «Женщина не владеет собой в полной мере, – писал Лютер в послании к монахиням в 1524 году. – Господь создал ее тело таким, чтобы быть с мужчиной, рождать и воспитывать детей».

С наступлением индустриальной эры и ростом городов у людей появилось больше свободного времени вне постоянного изнурительного сельского труда. Снизилась экономическая мотивация заниматься сексом с целью увеличения количества рабочих рук в семье. В городской среде изменился сам уклад семейной жизни. Женщины начали движение за свои избирательные и образовательные права, а в общественном сознании постепенно укоренялись другие прогрессивные идеи вроде отказа от детского труда. Постепенно медицина стала фокусироваться на телесных потребностях, а не на душевных. Пионер в своем деле, Джон Хантер, врач, которого считают основателем современной хирургии, опроверг популярное мнение, что такая «общая практика» как мастурбация может привести к импотенции. Занимаясь вскрытием эксгумированных трупов, Хантер (любимый клиент «похитителей тел» до того, как это было объявлено незаконным) изучал внутренние органы репродуктивной системы. Согласно легенде, Хантер первым успешно произвел искусственное оплодотворение и даже сам выступил «подопытным кроликом» в эксперименте по изучению сифилиса и гонореи. Предположительно это произошло, когда он пытался привить собственный пенис «венерическим веществом» от проститутки и заразился. Вместе с официальными врачами многие шарлатаны от медицины предлагали собственные «снадобья» и средства, которые могли бы вылечить любые известные сексуальные отклонения. Шотландец Джеймс Грэм прославился тем, что будто бы смог вылечить герцогиню Девонширскую от бесплодия. Из благодарности она выделила деньги его «Храму Здоровья», куда жители Лондона приходили на лекции о потенции, где Грэхем читал отрывки из своих книг («Лекции о любви», «Частные советы для семейных дам и господ») или лечил их методом легкого воздействия электричеством. За сумму, равную сегодня примерно 50 тысячам долларов, самые богатые пары из королевской семьи могли провести ночь экстаза на вибрирующем «небесном ложе» – хитроумном устройстве, на котором «бесплодные станут плодовитыми, погрузившись в восхитительные наслаждения любви», как гарантировал Грэхем.

Ранее американское общество, сформированное в основном под влиянием Западной Европы, публично принимало фундаменталистский взгляд на секс, а в частном порядке – более утилитарный и противоречащий традиционным ценностям. Коттон Мэзер и другие гремели с трибун проповедями, сулящими геенну огненную, а также вечный ад всем, кто поддастся низменным побуждениям. «Если кто-нибудь… впадет в возмутительное беззаконие, – возвещал Мэзер, сын президента Гарварда, – пусть обрушится на него общественное порицание!» Чтобы освежить эти уроки в памяти, можно перечитать роман 1850 года «Алая буква» Натаниэля Готорна, в котором описаны и срасти, и сексуальные ограничения, и пуританское осуждение, символизируемое большой буквой «А», которую обязана была постоянно носить на себе совершившая прелюбодеяние героиня. Несмотря на все недвусмысленные предостережения, с сексом в бывших тринадцати колониях дела обстояли гораздо сложнее. На южных плантациях минимум один из отцов-основателей принуждал к сексу своих чернокожих рабов, а на севере Бенджамин Франклин, столь же практичный, сколь и умный, считал, что опыт в постели может быть важнее утраченной юности. «И как в темноте все кошки серы, телесные наслаждения со старой женщиной, по крайней мере, одинаковы, а зачастую и лучше, чем с молодой. Да и сноровки, и опыта у нее побольше», – советовал Франклин.

Американская склонность смешивать секс с теократическими верованиями подтолкнула полигамных мормонов искать прибежища в Солт-Лейк-Сити, где они спокойно могли бы вожделеть друг друга и меняться партнерами. Именно на этой волне Джон Хамфри Нойес создал в 1840-х годах свою «колонию свободной любви» в Онайде в северной части штата Нью-Йорк, базирующуюся на идеях «христианского коммунизма», евгенике и готовности делиться женами для секса ради наслаждения, а не деторождения. Викторианские настроения 1800-х мешали сексуальной распущенности западных границ с их быстро растущими городами, борделями и пансионатами с газовым освещением, которыми правили потрепанные южные красотки. Тем не менее запрет на внебрачный секс не помешал Гроверу Кливленду быть избранным на пост президента США, несмотря на обвинения в том, что у него был незаконнорожденный ребенок («Мама, мама, где мой папа? – язвили его соперники. – В Белом доме, ха-ха-ха!»). В Нью-Йорке же Энди Комсток, полный решимости искоренить любое проявление непристойности в библиотеках, почте или на сцене, начал свой крестовый поход против греха и порока. Несколько первых феминисток, в частности Виктория Вудхалл, отстаивали принципы сексуального равенства наравне с избирательным правом женщин. Писательница и редактор газеты, Вудхалл была арестована в соответствии с Законом Комстока за разоблачение сексуальной связи известного проповедника Генри Уорда Бичера с супругой его лучшего друга – непристойное дело, связанные с которым шокирующие газетные заголовки позже пригодились для истории одного президента и стажерки из Белого дома. К началу XX века медицина едва смирилась с тем, что пациенты, особенно женщины, ведут половую жизнь. В 1900 году один врач подготовил статью о сексуальных реакциях взрослых женщин, однако редактор «Журнала Американской медицинской ассоциации» отклонил ее. В 1916 году Маргарет Сэнгер, медсестра и акушерка, активно выступала против отсутствия у женщин права контролировать свои репродуктивные функции. Сэнгер требовала отмены запрета на использование контрацепции, установленного ведущими церковниками и медиками. «Когда будет написана история нашей цивилизации, это будет биологическая история с Маргарет Сэнгер в главной роли», – предрекал историк Герберт Уэллс, говоря о женщине, возглавившей впоследствии Федерацию планирования семьи.

Чем глубже Билл Мастерс изучал библиотечные материалы, тем отчетливее видел,