что сфера акушерства и гинекологии испытывает некоторое отвращение к вопросам секса, будто бы врачей интересует непосредственно сам счастливый факт рождения ребенка, но отнюдь не все те менее благопристойные действия, которые ему предшествуют. Британский врач Хэвлок Эллис подготовил большой труд о психологии секса, подчеркивая вопиющее невежество и мужчин, и женщин. В 1927 году он писал: «Полное неведение женщин во всем, что касается искусства любви, полная неготовность ко всем естественным аспектам сексуальной жизни была бы, видимо, менее губительной для брака, если бы их всегда уравновешивали знания, умения и внимание их мужей. К сожалению, они встречаются далеко не всегда». В Америке же был Мастерс, который знал по опыту, что даже такие одаренные врачи, как Джордж Вашингтон Корнер и Уиллард Аллен, не станут касаться вопросов секса, несмотря на то, что их научная работа непосредственно с ним связана. В библиотеке Мастерс наткнулся на важную цитату доктора Роберта Л. Дикинсона, бывшего президента Американского гинекологического общества, из статьи, опубликованной в «Журнале Американской медицинской ассоциации» в середине 1920-х: «Учитывая свойственное людям непреодолимое половое влечение, весьма странно, что наука осторожно развивается в обход ключевой точки – физиологии секса. Учитывая, что наша раса цепко держится за привычку вступать в брак, вполне разумно требовать от профилактической медицины определенного внимания к супружеской гигиене, которое могло бы внести свой достойный вклад в вопросы любви и зачатия». Способность Дикинсона изъясняться, не называя вещи своими именами, позволила ему выпустить в том же журнале в 1940-х еще одну статью в защиту гигиенических преимуществ таких новых средств, как тампоны. Чтобы разрушить моральные предубеждения родителей относительно появления посторонних предметов во влагалищах их дочерей, он утверждал, что старые добрые прокладки, используемые как «защита от менструальных протеканий», слишком провокационно трутся о вульву. Как писал Дикинсон, привычная система прокладки и пояса «не просто создает дополнительный нагрев в определенной области, но также обеспечивает ритмичное давление на некоторые зоны, связанные непосредственно с эротическими ощущениями».

Профессиональная гордость Мастерса не позволяла ему пользоваться эвфемизмами или принятыми в прошлом окольными формулировками. Ему нужна была правда о физиологии человеческой сексуальности в том виде, в котором ее можно описать языком медицинской науки. Когда он впервые беседовал с ректором Шепли, он не вдавался в подробности своих планов по исследованию секса. Он говорил о них с позиции академической свободы. И теперь, когда Шепли в общих чертах одобрил его намерения, он чувствовал себя обязанным посвятить его в детали.

После дежурных дружеских шуток в начале встречи Шепли наконец спросил:

– Так чем именно вы собрались заниматься?

Первым делом Мастерс попросил академический отпуск. Он объяснил, что ему часто придется уезжать из Сент-Луиса на период исследования и что Уиллард Аллен согласился снять с него обязанности преподавателя. А потом Мастерс рассказал о своих планах. В течение ближайших нескольких месяцев он намерен интервьюировать и осматривать проституток в Сент-Луисе и по всей стране. Ректор «смертельно побледнел», как писал позже Мастерс, и кое-как выдавил из себя ответ.

– Проституток… но почему?! – спросил в ужасе ректор.

Мастерс был тверд.

– Они – единственные известные мне эксперты в вопросах секса, – сказал он. – Это весьма выразительный показатель того, как мало все мы знаем о сексе.

Шепли, апологету академической свободы, было нечего возразить.

Глава 9

Глядя в глазок

Как начальник полиции Сэм Прист понимал, как именно праведные жители Сент-Луиса относились к проституции. Он также знал, что его супруга думала о Билле Мастерсе. История проституции в Сент-Луисе была грязной, временами даже жестокой. В 1850 году толпа, взбешенная этими крашеными дамами и их нелегальными сексуальными услугами, в ярости разгромила все бордели в городе, дабы повсеместно установить принципы порядочности. В течение нескольких десятилетий проституция в Миссури была уголовно наказуема. Нарушители отправлялись за решетку, а публичные дома закрывались навсегда. Однако в 1955 году Прист решил, что проститутки, которые принимают участие в исследованиях Мастерса в Университете Вашингтона, должны получить поблажку – никаких арестов, никаких полицейских рейдов, никакого угрожающего стука в двери. Предоставление такой неприкосновенности было вдвойне странным решением, учитывая, что именно при этом дотошном и проворном начальнике полиции в городе снизился общий уровень преступности, который в то же время рос по всей остальной Америке. Но Прист доверял доктору.

В семье Приста Мастерса обожали – он помог родиться их второму ребенку. Маргарет Прист восхищалась уверенностью и практичностью Мастерса, испытывая вполне оправданное уважение к человеку, который помог появиться на свет ее малышу. Сэм Прист, полицейский до мозга костей, разделял отношение супруги к Мастерсу, несмотря на то что его отделению могли предъявить претензии за отсутствие должного внимания к проституции. «Сэм понимал, что это важное дело, так что просто следил, чтобы проституток не задерживали и никоим образом не обижали, – рассказывала Маргарет. – Если Мастерс хотел с ними беседовать или получать любую информацию, и при этом никак не нарушать их права, мой муж был не против». Мастерс считал начальника полиции своим тайным союзником в работе по изучению секса, ответственным за политическое невмешательство. Детективы Приста сообщали о тех проститутках, которые готовы принять участие в исследовании, а также следили за тем, чтобы подробности не просочились в прессу – просто потому, что Мастерс попросил об этом. «Муж не был ни ученым, ни врачом – но в Сент-Луисе он был политиком», – объясняла Маргарет, чей супруг не стеснялся обращаться за советом к работникам науки и просвещения, чтобы сделать работу полиции более эффективной.

По словам адвокатов, впоследствии представлявших его интересы, Мастерс принял жизненно важное для своей работы решение, задействовав начальника полиции Сент-Луиса в качестве специального советника консультативного совета наряду с несколькими другими видными деятелями города. «Прист поддерживал его работу, и в результате, когда было набрано нужное количество проституток, он дал полиции указание – не совершать набегов [на лабораторию Мастерса] и не мешать», – вспоминал Тори Фостер, живший по соседству молодой человек, ставший первым адвокатом Мастерса. По мнению Уолтера Меткалфа, юриста, позже представлявшего интересы Мастерса и его клиники, привлечение к делу Приста добавило Мастерсу веса. «Он был абсолютно поглощен своим делом, у него был долгосрочный план, так что им заинтересовались не только власти, – говорил Меткалф. – Его искренность и убежденность поражали. Он говорил: “У меня есть цель, и я пойду куда угодно, чтобы достичь ее”».

Вместе с начальником полиции в консультативный совет входили Ричард Эмберг, издатель St. Louis Globe-Democrat, одной из двух городских газет, епископ Англиканской церкви Миссури и Главный раввин Среднего Запада. Ректор Университета Вашингтона согласился с Мастерсом в том,