Он щелкнул пальцами. Один из его подручных залепил Лоле пощечину. Радужку обожгла вспышка, рассыпавшись дождем искр. Главный присел на корточки, ухмыляясь, выдохнул дым ей в лицо и приказал держать ей руку. Она стала отбиваться под гнусные смешки троицы, вдыхая аромат застарелого пота. Он поднес сигару к ее предплечью, потом заявил, что не желает “пачкать свою «Ромео и Джульетту» об эту жирную тетку”. Сделал знак типу справа, и тот затушил о руку Лолы свою сигарету. Она пронзительно вскрикнула.

– Мои люди немножко позабавятся, а потом мы вас закопаем, тебя и красотку блондинку, на той стройке, где вы шарились.

– Чего ты хочешь?

– Ничего, просто развлечься.

– У меня есть деньги…

– Ничего у тебя нет. Заткнись!

Он снова подал знак, и на нее посыпались удары. Паника поглотила ее разум. Стул опрокинулся. Она ударилась головой о плитку. И потеряла сознание.

Спустя несколько секунд, а может несколько часов, Лола пришла в себя. Они оголили ее левый бок. Один из ублюдков стегал ее ремнем. Ее крики и сопение негодяя заглушала музыка. Шеф потягивал пиво и подпевал. Он развлекался.

Удары усилились, время остановилось, ее мозг взорвался.

Прошел целый век, и оглушительная музыка смолкла.

Лола открыла глаза. Трещали цикады, откуда-то издалека доносились едва различимые звуки другой музыки, свет с улицы обрисовывал контуры кухни, насекомые насытились до отвала, ее тело сплошь было покрыто укусами и ранами, белый кафельный пол испачкан кровью и грязью. Следы. Ботинки военного образца.

Должно быть, она заснула, обессилев, оглушенная страхом и болью. Теперь ее сознание снова включилось, но его вытесняла тревога. Ее сердце словно обезумело, рот пересох. Она сосредоточилась на дыхании, проглотила воображаемую таблетку. Ощущение спокойствия было близко, на расстоянии вытянутой руки. Она его почти уже вернула. Убедила себя в том, что у нее хватит сил передвигаться даже привязанной к стулу.

Она ползла бесконечно долго и постоянно звала подругу. Занялся рассвет. Когда она достигла цели, солнце поднялось высоко. В ванной пахло мочой. Ингрид, привязанная к унитазу, сидела, свесив голову. Лола подползла к ее ногам, и ей удалось приложить щеку к лодыжке подруги. Теплая. Лола громко позвала Ингрид.

– Lola… Thanks, God… You’re alive…[18]

Это был ее голос, такой слабый, но ее голос.

– Что они с тобой сделали?

– Ничего страшного…

Вероятно, подруга лгала, чтобы не огорчать ее. С нее станется. Ингрид наверняка слышала звуки ударов и считала, что Лолу изуродовали куда сильнее, чем ее. На этой планете нет человека более великодушного и самоотверженного, чем Ингрид…

– Два мужика хотели меня изнасиловать, но шеф им не позволил. Они меня только связали, били по щекам и оскорбляли.

– Ты правду говоришь?

– Честное слово. А еще они на меня помочились. Shit! It’s fucking disgusting![19]

– Никто не знает, что мы в Африке…

– Никто, кроме Жозефа Берлена.

– Ты думаешь, что…

– Лола, это, конечно, глупо, но если мы все еще живы…

– Так это потому, что они просто хотели, чтобы мы испугались за свою жизнь, или решили преподать нам урок.

– Или это послание: “Убирайтесь отсюда, повторять не будем…”

Берлен, шпионская мразь. Да, это не лишено смысла. Ничего, она ему все припомнит. Их встреча в Париже будет теплой.

Они попытались помочь друг другу освободиться от веревок. Безуспешно. Пришлось ждать, когда вернется Леонтен. Затекшие конечности Лолы несколько минут не желали слушаться. Правый бок сделался фиолетовым, лицо, все в пятнах запекшейся крови, раздулось, она едва держалась на ногах. Леонтен хотел отвезти ее в больницу, она воспротивилась. Ингрид уговорила ее, сказав, что есть риск внутреннего кровотечения.

– Хорошо, но ты немедленно сядешь в самолет и улетишь в Париж. Сегодня же.

– No way[20]. Я подожду, пока тебя подлечат, и полетим вместе.

Они отвезли Лолу на такси в университетскую клинику в Трейшвиле. Ингрид слушала, как Леонтен врал о падении с мопеда, потом врач сообщил им, что Лола останется под наблюдением врачей до завтрашнего вечера.

Она еще немного посидела с подругой.

Когда она вернулась, Леонтен был дома. У нее внутри все кипело от ярости, но она составила план. Возможно, Каспара Кумбу выдумал Берлен. Она собиралась проверить это, чтобы избавиться от сомнений и спокойно уехать. Она спросила у хозяина дома, не может ли он достать ей оружие.

– Ты стрелять-то умеешь?

– Да, отец научил, когда мне было двенадцать.

– Ах да, ты же из Америки.

– У вас тут много детей воюют.

– Это разные вещи.

– Давай поговорим о геополитике в другой раз. У тебя оружие есть или нет?

– Держу в “Кинго” одну штуку… но…

– Не собираюсь я отстреливать твоих соотечественников, просто нужно, чтобы меня стеснялись.

– Боялись?

– Вот-вот, точно. А пока что ты должен мне помочь. Проводи меня, пожалуйста, мне есть чем тебе заплатить.

– Я друг твоего босса…

– Моего бывшего босса.

– Но я-то не бывший друг Тимоти. Ладно, я тебе помогу. Бесплатно.

Она чмокнула его в щеку и изложила план. Крайне хлопотное дело. Им предстояло искать Кумбу по всему Абиджану. Этот тип как-то связан с детьми. Так что все просто: заехать в каждую школу, в каждую больницу, в каждый диспансер, каждый спортивный клуб…

– ОК, в принципе я понял. Но на это может уйти вся жизнь. Разреши мне немного поспать.

– No.

Они сели в машину. Белый “крайслер”, как ему и положено, пах новым автомобилем. Они прочесывали улицу за улицей: один – правую сторону, другой – левую.

Было почти четыре часа дня, они находились в районе Аджаме, и Леонтен уснул, стоя у витрины магазинчика тканей неподалеку от рыночной площади. Кто-то тушил в кокосовом молоке со специями мясо, судя по всему куриное. Ингрид с трудом укротила голод и встряхнула за плечо своего спутника:

– Я встретила одну девчонку. Она что-то знает, но боится меня.

– Это нормально, Ингрид, меня ты тоже пугаешь своей дьявольской энергией.

Белки глаз у него покраснели. Ингрид потянула его за рукав. Девочка играла с подружками в школьном дворе. Леонтен поманил ее. Малышка с нерешительным видом подошла к ограде.