— Для меня маленькая.

— Ах ты так! — воскликнула я и полезла к нему бороться, он засмеялся, всего двух движений ему хватило, чтобы обезвредить меня.

Мы ещё некоторое время дурачились, потом уснули. Странно, мне было удобно спать в обнимку, а ведь ещё совсем недавно я и представить себе не могла, как можно находиться в одной постели с этим человеком.

Что касается воспоминаний о прошлом, я полагала, что в те первые дни знакомства он был так же напуган и неопытен, как и я, но ему было проще выставить себя негодяем, чем неуверенным в себе юношей. Во всяком случае, мне было приятней так думать, легче простить. Временами, конечно, накатывало желание позлорадствовать над ним, показать, что я далеко не так мила и безобидна, как кажется, но он не давал повода для ссоры, был крайне осторожен. Всё, что мне оставалось, — это придумывать всевозможные темы для разговора, чтобы лучше понять Дилана как человека.

— Как думаешь, каким будет наше будущее?

— Долгим и счастливым, если повезёт, — ответил он сразу, не раздумывая.

— Ты, правда, так считаешь?

— Я делаю всё, чтобы это было так, — он по-отечески поцеловал меня в волосы.

— Не любишь говорить о будущем, да?

— Я живу настоящим, Диана.

— Мне жаль, что с тобой можно поговорить не обо всём.

— Есть вещи, которые лучше держать при себе.

— Мне кажется, мы с тобой плохо понимаем друг друга. Почему я не могу мечтать о будущем и фантазировать, каким оно будет?

— Мечтай, если мечтается. А насчёт понимания — не бывает так, чтобы двое познакомились и сразу во всём согласились и договорились. Отношения — это труд и сплошной компромисс.

— Ты постарайся хотя бы иногда поддерживать разговор на отвлечённые темы, иначе ты так никогда не узнаешь, как и о чём я думаю и чем живу.

— Это придёт со временем.

— А представляешь, если мы сблизимся настолько, что сможем читать мысли друг друга? Нам тогда даже разговаривать вслух не придётся!

— Ты маленькая выдумщица, — улыбнулся он.

— Я не выдумщица — я волшебница! Ты только вообрази! Это же так здорово!

— Чем тебя так привлекает чтение мыслей?

— Ну… нам не нужен будет телефон, чтобы общаться, — я подняла взгляд в потолок. — Мы будем разговаривать, и никто не сможет об этом узнать или подслушать.

— И о чём же мы будем разговаривать? — уже шутливым тоном, с усмешкой спросил Дилан.

— Обо всём! Это безграничные возможности!

— Для начала нужно достичь взаимопонимания, а это штука двухсторонняя.

— Ты говоришь очевидности, — нахмурилась я.

— Тогда открой для себя полный смысл этих, как ты говоришь, «очевидностей», потому что мало просто знать их наизусть.

Эти его вечные поучения начали злить меня. Я решила дать ему отпор громкими словами:

— Очень скоро я научусь видеть тебя насквозь, не переживай!

— Надеюсь, к тому времени ты уже успеешь повзрослеть.

— А я не хочу торопить время, я хочу наслаждаться настоящим, а не гнаться за унылой взрослой жизнью!

— Пожалуйста, тебе никто не мешает.

— А ты? — спросила я, намекая на то, что и ему не помешало бы чаще расслабляться.

— Я тоже умею радоваться счастливым моментам и, что не менее важно, создавать их.

— Это камень в мой огород?

— Нет. Это ответный выпад. Ты же хотела, чтобы я мог поддержать разговор на любые темы.

— Ах, ну ты до безобразия правильный! Даже и не подумаешь, что оборотень!

— То, что я носитель волчьего гена, не делает меня зверем. Я такой же человек, как все остальные, — на полном серьёзе ответил он.

— А эти остальные думают так же?

— Я прекрасно понял, к чему ты клонишь, Диана. Но запомни одну простую вещь: для всего клана и для тебя будет лучше, если никто никогда не узнает нашей тайны.

— Это ясно, но почему ты не осознаёшь своей уникальности?

— Я горжусь тем, чего достиг самостоятельно, а не тем, что досталось мне при рождении.

— Такое чувство, что ты стараешься быть похожим на отца.

— Глупость, — он изобразил гримасу, показывающую, что ему надоела пустая болтовня, и глубоко вздохнул.

— Глупость — это потому что ты не стараешься или потому что у тебя не получается быть таким, как он?

— Думай, как хочешь. Я не намерен продолжать этот разговор. Лучше займись чем-нибудь полезным, приберись дома.

— И неужели мне с этим жить до конца дней?

— Всё ещё хочешь читать мои мысли? — спросил он напоследок уже более весёлым голосом.

Я ничего не ответила ему, заставила себя вымыть полы и заняться стиркой, которую откладывала уже неделю.

Дилан думал, что я просто любопытная маленькая болтушка, но на самом деле я приставала к нему со своими назойливыми разговорами, чтобы прощупать почву, лучше узнать его характер, заставить его открыться мне. Я верила, что в один прекрасный день он расколется и расскажет мне нечто, тщательно скрываемое ранее ото всех. Конечно, нелегко расколоть человека, не привыкшего ни с кем говорить по душам, но амбициозная я обещала себе решить эту непростую задачу.

Через пару дней после юбилея отца Дилан уехал в командировку на две недели. Я почувствовала, что мне не всё равно, но по-прежнему боялась признаться себе в этом.

Состояние тоски и влюблённости мешало мне сосредотачиваться на учёбе. Я садилась за книги и погружалась в полусон. В сообщениях я отвечала Дилану сдержанно вежливыми словами и стандартными фразами, и это стоило мне немалых усилий. Какая-то часть меня всё ещё соблюдала осторожность и считала, что нельзя вот так сразу раскрываться перед человеком и доверяться ему.

Большие надежды я возлагала на свой приезд в деревню. Я хотела развеяться, отвлечься от всего, натанцеваться до упаду. Но даже семейное чаепитие в этот раз было невесёлым. Вместо дискотеки мы остались дома, потому что Свете надо было рано вставать на работу, у мамы просто не было настроения и сил, а я недоумевала, что за глупые отговорки они придумывают?! В конце концов, я тоже заразилась унынием и мне перехотелось идти веселиться без них.

К полуночи мы с мамой остались наедине, и я, наконец, задала мучивший меня вопрос:

— Почему у Светы нет волчьего гена?

Мама пристально посмотрела на меня и, поняв, что я уже что-то знаю, призналась:

— Она — дочь старшего брата твоего отца. Какая-то уличная девка утверждала, что беременна от Стаса. Постоянно ходила вымогать у нас деньги, пока была беременна. Она родила и оставила Свету в роддоме. Мы не смогли бы отвернуться от малышки. Брат твоего отца так и не женился, потому что его невеста сильно заболела и умерла через несколько дней после своего семнадцатого дня рождения, а так как он сам был не совсем здоров, то не мог взять Свету себе. Позже здравый рассудок совсем оставил его, он был изгнан из деревни и вскоре умер. Так мы удочерили Свету, и для нас с твоим папой она стала родной.