К тому моменту, как она вернулась домой, ее мама уже ушла спать. Папа смотрел телевизор, сидя на диване в халате, с большой миской попкорна.

– Здравствуй, принцесса, – сказал он, когда Лидия, помыв руки, вошла в гостиную. – Хорошо провела время?

– Фантастическая феерия в Форрествилле. Аллитерационная вечеринка. – Скинув ботинки, Лидия села на диван рядом с отцом и положила голову ему на плечо.

Он прижался щекой к ее макушке.

– Ты пахнешь летним вечером.

Она поднесла к носу прядь своих волос.

– Ароматизированные свечи, которые должны пахнуть как летний вечер, никогда так не пахнут. Они больше похожи на одеколон какого-то стремного парня. – Она запустила руку в папину миску и набрала пригоршню попкорна.

– Мне нравятся твои друзья. Хорошие ребята. Ты выбирала с умом.

– Да, они хорошие. И не надо так удивленно говорить о том, что я что-то сделала с умом.

– Тебе с ними повезло. Хорошие друзья в старших классах – отнюдь не данность.

– Особенно в наших краях.

– Да где угодно. Ведь расти в этом городе было не так уж и плохо, верно?

Лидия подняла голову с папиного плеча и мрачно посмотрела на него.

– Ты же не всерьез меня об этом спрашиваешь.

– Что? Разумеется, я серьезно. Здесь хорошо, тихо, спокойно. Вокруг чудесные места. Я здесь вырос, а твоя мама – в паре округов отсюда. Я взял себе дедушкину практику и тем самым свел к минимуму стресс, которому подверг бы семью, если бы начинал где-то с нуля.

– Здесь ужасно: идиоты, гомофобы, расисты. С тех пор как уехала Хайди, у меня так и не появилось ни одной подруги в школе.

Отец взял пульт от телевизора и выключил звук.

– Погоди-ка. Но ты бы никогда не подружилась с Диллом и Трэвисом, если бы мы жили в другом месте. Позволь задать тебе вопрос: ты нравишься себе такой, какая ты есть?

– Да.

– Думаешь, то, что ты росла здесь, не сыграло важной роли в том, кем ты стала? Думаешь, у тебя возникло бы точно такое же желание создать Dollywould, если бы мы поднесли тебе весь мир на блюдечке с золотой каемочкой?

– Ты сейчас хочешь сказать, что вы растили меня в этом дрянном городишке отчасти для того, чтобы развить во мне амбициозность?

– Отчасти да.

Лидия протянула руку и ударила отца по лбу – так, словно прихлопнула комара.

Он вздрогнул и отстранился.

– Слушай, ты правда считаешь, что есть какое-то место – город или университет, где такой умный и талантливый человек, как ты, будет спокойно заниматься своим делом, и никто не попытается его сломать, чувствуя его превосходство?

– Не знаю. – Она снова опустила голову отцу на плечо.

– Я в старших классах прошел то же самое, что и ты.

– Ой, я тебя умоляю. Мама говорила, что ты был старостой класса.

– Это не значит, что у меня было много друзей или что я вписывался в коллектив. Я просто был со всеми вежлив, и меня за это вознаградили. Но тем не менее я был одинок.

– Тогда почему ты решил растить здесь дочь? Зачем вернулся сюда? Посмотри мне в глаза и скажи, что это не из-за страха жить в большом городе.

– Думаю, что это был не столько страх, сколько инерция, привычка к знакомому окружению, с которым чувствуешь связь. Идеального места не существует.

– А я-то думала, что Форрествилл уже просто не может стать лучше.

Отец взял пригоршню попкорна, тающего на глазах.

– Слушай, мне кажется, что все в порядке. У меня в старших классах не было и двух таких близких и верных друзей, как Дилл и Трэвис. Я вижу это по их лицам. Если потребуется, они встанут между тобой и львиной стаей.

– Львиным прайдом. – Лидия тоже запустила руку в миску с попкорном.

– Неважно. Они не отдадут тебя на растерзание львам. Не думай, что не будешь по ним скучать, когда укатишь в светлое будущее. Тебе будет не хватать вот этой жизни.

– Я буду слишком занята, чтобы скучать.

– Ошибаешься. Послушай, милая, это твои настоящие друзья, истинные друзья. И это на два друга больше, чем у многих ребят из больших городов, ведущих гламурную жизнь.

Она понизила голос – так бывало, когда она знала, что вынуждена согласиться, но думала, что сможет скрыть это от вселенной.

– Знаю.

– Так что перестань ненавидеть своих родителей за то, что они сделали такой выбор и решили вырастить тебя здесь. Если бы мы жили в большом городе, тебя могло бы задеть шальной пулей в перестрелке или еще что-нибудь.

Лидия снова подняла голову с папиного плеча и, убедившись в том, что он на нее смотрит, закатила глаза.

– Я так жалею о том, что заставила тебя посмотреть сериал «Простушка». Должна была догадаться, что ты на нем помешаешься.

– А чем после окончания школы планируют заниматься Дилл с Трэвисом?

Она вздохнула.

– Послушай только. Дилл, похоже, выйдет на полную ставку в магазин Floyd's, а Трэвис будет работать на складе пиломатериалов. Так они проживут всю жизнь, периодически заглядывая в придорожные кафе, а потом состарятся и умрут.

– Эй, – произнес ее отец чуть резче обычного, – не надо.

Лидия, нахмурившись, бросила на него укоризненный, обиженный взгляд.

– Прости. Господи, не будь таким противным.

– Нет, дорогая, я вовсе не противный. А вот ты очень высокомерно и недобро судишь о них. Люди живут тихой, спокойной жизнью, и это нормально. Не знаю, что ты там думаешь, но в этом есть свое достоинство.

– Мне бы хотелось, чтобы они мечтали о большем, потому что мне не все равно. Я бешусь при мысли о том, что Дилл с Трэвисом застрянут здесь, просто выхожу из себя. Особенно это касается Дилла. Мне хочется, чтобы он поступил в вуз и чего-то добился в жизни.

– Не думаю, что они пытаются как-то задеть тебя лично. Просто у них действительно другие обстоятельства.

– Еще бы. Я знаю.

– Да? А ты умеешь хранить секреты?

Она посмотрела на него взглядом, в котором читалось «разумеется, как ты смеешь сомневаться во мне?».

– Об этом действительно нельзя никому рассказывать, потому что я могу влипнуть в неприятности за раскрытие информации о пациенте. Но, думаю, ты должна знать. Пару лет назад я восстанавливал Трэвису два передних зуба. Мне сказали, что виной всему несчастный случай на складе: он укладывал доски, погрузчик ударил по штабелю – и одна из досок прилетела ему в лицо. Так вот что забавно. Они позвонили мне на следующее утро после происшествия. Склад закрывается в пять, как и мой кабинет. Так почему же мне не позвонили раньше? Это случилось в четыре пятьдесят девять? Сомневаюсь. Ты разве не сразу позвонишь дантисту?