Мягкая обувь подводников позволяла бежать по короткой палубе без обычного топота.

— А немецкая подлодка? — обеспокоенно спросил старпом, когда уже задраивали люк.

— Для них мы невидимы. Нас не обнаружат. Постараемся погрузиться тихо и незаметно.

Субмарина медленно погружалась. Ее рубка исчезла в волнах чуть раньше, чем на туманном горизонте прорисовался силуэт низколетящего самолета-разведчика.

Макаров стоял, держась рукой за спинку кресла штурмана, перед ним мерцал монитор бортового компьютера. Электроника просчитывала курс немецкой подлодки, выводила его на экран. Тут же был обозначен и курс «Адмирала Макарова». Выходило, что при встречных курсах субмарины неминуемо столкнутся. Все молча ждали решения командира.

— На уклоняющийся маневр немцев рассчитывать нечего, они нас не видят, — проговорил Илья Георгиевич, — мы при погружении не можем в полной мере маневрировать горизонтальными рулями. Не успеем набрать скорость. Нам доступен лишь вертикальный маневр.

— Единственный выход — вверх, — упавшим голосом проговорил старпом, — но так мы обнаружим себя перед самолетом-разведчиком.

— Сейчас. Выход можно найти из любой ситуации, — сжав зубы, проговорил командир, всматриваясь в сближающиеся пульсирующие точки на экране.

Николай Даргель чуть заметно прикусил губу. Как каждый старпом, он ревниво относился к своему командиру, в душе сожалея, что не ему досталась должность, примеряя ее на себя. Он полностью отвечал пословице про солдата, который мечтает стать генералом. Но в этот момент старпом не согласился бы поменяться с Макаровым местами. Выполнять приказы иногда значительно легче, чем отдавать их. Особенно если ситуация четко не прописана в инструкции.

Мозг командира работал лихорадочно. Если бортовой компьютер просчитывал все возможные варианты, то Илье Георгиевичу предстояло выбрать из них всего один, и ошибиться он не имел права.

* * *

Осадок на душе после беседы с адмиралом Йорком у аналитика АНБ остался и, как для себя обозначил мистер Палмер, «на два с половиной пальца». Почему именно настолько, он не сказал бы и сам. Просто дурацкая мера всплыла из глубин памяти и засела в голове.

Аналитик столкнулся с редким для себя явлением, когда человек, на будущее которого он по большому счету работал, не желал верить в очевидное и благоприятное для себя. Но аналитик на то и аналитик, чтобы при помощи логики суметь разложить по полочкам любую проблему, классифицировать детали и составить чертежик или схемку.

Ход мыслей адмирала Йорка мистер Палмер рассматривал с двух сторон. Да, тот мог оказаться просто перестраховщиком, не желавшим верить, что российская подлодка дала себя так легко обнаружить во время крушения шведского сейнера. Всегда проще быть пессимистом, перекладывая ответственность первооткрывателя на рискующего высказать смелое предположение. Есть люди, которым комфортней оставаться скептиками, чем прослыть наивными. Пессимисты редко делают карьеру, они довольствуются настоящим. Но биография Йорка, тщательно изученная аналитиком АНБ перед первой встречей, свидетельствовала, что тому свойственно принимать смелые ответственные решения. Адмирал в прошлом никогда не прятался за спину командования.

Вторая сторона души Йорка представлялась для мистера Палмера загадочной и непостижимой в смысле военно-морской карьеры. Получалось, что адмирал подсознательно мог желать локальной победы русским в этом конфликте интересов. Часы, проведенные с психоаналитиком в откровенных беседах, касающихся детства, научили мистера Палмера многому. Теперь он и сам бы мог зарабатывать этим себе на жизнь — получив разрешительные документы. Могло так статься, что возможное благородство российского командира-подводника, пришедшего на помощь гибнущим рыбакам, вызвало симпатию у видавшего виды адмирала. Мало ли в истории примеров, когда заклятый враг склонял голову перед благородством противника? В это не хотелось верить. Ведь сам аналитик никогда не давал воли чувствам, руководствуясь лишь голым прагматизмом.

Следовательно, ему предстояло или доказать Йорку, что плотики для спасения были предоставлены российскими подводниками, или же опровергнуть это.

Вертолет «Оспрей», приписанный к судну электронной разведки, огромным тяжелым насекомым гудел над Балтикой. Мистер Палмер, прижавшись носом к иллюминатору, всматривался в покрытую складками волн воду. Поверхность моря матово поблескивала, как неровно застывающее стекло. С высоты вырисовывалась цельная картина. Волны не просто бежали по морю, как это кажется с берега или с палубы. Они расходились от загадочных центров, словно круги от брошенных гигантских валунов. Существовали участки, и совсем не тронутые рябью, они поблескивали мутными зеркалами. То и дело под брюхом вертолета проплывали громады военных кораблей. Где-то в глубине передвигались невидимые подлодки. При желании можно было всегда уточнить, где и какая из них находится. Полномочий для этого у аналитика АНБ хватало. Самым сложным было убедить себя, что тут, на Балтике, самом судоходном море мира, может прятаться и оставаться незамеченной субмарина, способная за несколько секунд вывести из строя всю электронику в радиусе двух десятков морских миль. Технологи уверяли, что создание невидимой для радаров и гидролокаторов подлодки теоретически возможно, но создать абсолютно бесшумный корабль — это из области фантастики.

«Ладно, — сдался мистер Палмер, — в конце концов, и мобильные телефоны тридцать лет тому назад казались фантастикой. В начале прошлого века никто не верил в возможность массового телевидения. Придется допустить, что новые российские технологии сумели-таки создать подобное чудо. Застоялись их разработчики со времени крушения Советского Союза, вот и рванули вперед, лишь только получили соответствующее финансирование. Деньги могут все. Но остается человеческий фактор. Переделывать людей еще не научилась ни одна страна в мире. Им по-прежнему нужно дышать, есть, пить. А значит, и лодке придется всплывать время от времени».

К такому выводу мистер Палмер пришел не случайно. Неизвестная подлодка наверняка не являлась атомоходом, способным автономно вырабатывать пригодный для дыхания воздух и пресную воду в длительных подводных переходах. Об этом свидетельствовало исследование спасательных плотиков. Их радиоактивность не превышала естественного фона Балтики в районе крушения шведского сейнера. Если бы случилось иначе, аналитик готов был поверить даже в то, что русским удалось создать миниатюрный водородный ядерный реактор и втиснуть его в подлодку класса «М».

«Скрытной в первую очередь ей позволяет оставаться небольшой размер, — сделал предположение аналитик, — а плотики были отправлены на поверхность через торпедный аппарат».

Картина выстраивалась довольно четкая, вот только оставалось непонятным, как подлодку сумели в кратчайшие сроки перебросить из Японского моря на Балтику. Или их в России уже несколько? Логичным предположением было, что по одной такой лодке приписано к каждому флоту.

«Что ж. Не так много времени осталось на то, чтобы получить ответы на возникающие вопросы. Ловушку поставит адмирал Йорк, и ей предстоит захлопнуться. Лучший способ охоты — не гоняться за зверем, а спокойно ждать, когда он появится, почуяв приманку».