– Бедная птичка! – заплакала Джейн.

Кассандра взяла ситуацию в свои руки.

– Он на нас смотрит. Мы должны помочь.

Они забежали в дом, нашли крепкую обувную коробку – к тому моменту у их матери их накопилось немало – и начали наполнять ее бумажными полотенцами с кухни.

– Мы можем кормить его червяками, – предложила Кассандра, когда на кухню зашел их сводный брат, все еще в форме для лакросса после субботнего матча.

– Кормить червяками кого? – Трей достал из холодильника молоко и начал пить прямо из пачки.

– Мы нашли птичку, – сказала ему Кассандра. – Она поранилась, и мы сделали ей гнездо.

– Его зовут Твити, – добавила Джейн.

Трей поставил молоко на столешницу и последовал за ними на улицу.

Птица лежала все в той же позе, глядя на них блестящими черными глазками. Девочки присели рядом с ней.

– Просто поднимем его? – спросила Джейн.

Но никто из девочек не двинулся.

– Ну и чего вы сидите? – рассмеялся Трей. – Вам помочь?

– Можешь положить Твити в коробку? – попросила Кассандра.

Он приблизился к воробью. Наклонился и посмотрел на него.

– Привет, малыш.

А потом его нога – он еще не снял бутсы для лакросса – поднялась высоко в воздух и опустилась прямо на него.

Послышался тошнотворный хруст.

Джейн и Кассандра непонимающе уставились на сводного брата, и тот сказал:

– Он бы все равно умер.

Трей развернулся и ушел, оставив их сидеть на коленях на каменном полу, пока их шок переходил в слезы.

Рыдая, они завернули тело птички в бумажные полотенца и написали маркером ТВИТИ на коробке, которая должна была стать больничной койкой, но теперь превратилась в гроб. Они нарисовали на ней цветы и радугу и выбрали самое красивое место в саду – под кусом желтых роз.

Утрамбовав на могиле землю, Кассандра и Джейн взялись за руки.

– Прости, – сказала Кассандра. – Мы должны были защитить тебя.

После этого они, насколько возможно, старались избегать сводного брата. Но его по-прежнему тянуло к ним. Он оттягивал лямки спортивного топа Кассандры, а когда по коридору проходила Джейн, кричал ей: «Вон пошла плоская Джейн!» Хотя у него была своя ванная комната, он часто наведывался в ванную к Кассандре и Джейн, когда они ложились спать.

– Просто ищу «Тайленол», – заявлял он, без стука распахивая дверь. И это всегда случалось, когда кто-то из девочек мылся в душе; видимо, он слушал, когда потечет вода. Сестры пытались прикрыться, когда он косился на них сквозь рифленое стекло.

Но им не пришлось слишком долго избегать Трея. Через семнадцать месяцев после того, как их мать надела длинное белое кружевное платье – словно была невестой впервые – и очаровательно плакала, произнося клятвы, отчим вышвырнул их из дома и подал на развод.

Перемены и хаос, воцарившийся в их жизни, сплотили сестер еще сильнее, особенно теперь, когда их мать становилась все жестче и все сильнее от них отдалялась. Кассандра и Джейн, связанные общими секретами и сходством друг с другом, больше никого не впускали в созданный ими вокруг себя защитный пузырь. Они всегда были вместе. Поддерживали друг друга. Отстаивали друг друга. Любили друг друга.

Защищали друг друга.

Двадцать лет назад

На мой одиннадцатый день рождения, который выпал на субботу, мама отвезла меня за покупками в местный торговый центр. Она сказала продавщице в «Лорд и Тейлор», что мне нужен особый наряд на особый случай. Я была не из тех девочек, кто мечтал о розовых оборках или тюле – я предпочитала футбол и математические головоломки. Но когда я примерила ярко-синее платье до колен с поясом вокруг талии, то почувствовала себя особенной.

Я вышла из магазина прямо в нем, и мы направились в маникюрный салон, где мы с мамой сидели в больших кожаных креслах, пока нам делали маникюр и педикюр. Чуть позднее, когда мы подъехали к дому типа ранчо, где мы теперь жили с Барри, я увидела, что отчим стоит на алюминиевой лестнице в выцветших джинсах и футболке с Брюсом Спрингстином и чинит крышу. По дороге к входной двери я почувствовала на себе взгляд Барри.

– Добро пожаловать домой, фифа! – выкрикнул он мне, и я неловко помахала ему рукой, не поднимая головы.

На мне по-прежнему было бархатное платье, такое мягкое и приятное к телу, когда мама позвала меня ужинать – она приготовила мои любимые спагетти с фрикадельками, – и я осторожно разложила на коленях салфетку, чтобы его не испачкать.

Обычно мама накладывала Барри первому, но сегодня она сначала наполнила мою тарелку.

– Дорогая, можно мне еще подливки? – Барри был из Бронкса и всегда говорил подливка вместо томатного соуса. Когда я впервые услышала, как он использует это слово, то записала его в свою Книгу Данных к другим регионализмам – например, журчальник, как моя одноклассница из Род-Айленда называла питьевой фонтанчик, шипучка вместо газировки, или фривей, как на Западном побережье, особенно в Калифорнии, называют шоссе.

– Конечно, – ответила мама и подлила томатный соус ему на спагетти.

Барри выпил за ужином два пива – и я видела, как он выбросил пустую банку по дороге к столу. Два пива за вечер были обычным делом. Но три или больше означали беду: он начинал злиться… На начальника, который недостаточно ему платил, на придурка в «БМВ», который его подрезал, или на политиков, которые облагали налогами его по́том и кровью заработанные деньги.

Когда мама пошла на кухню за десертом, Барри направился следом, взял еще одну банку и с хлопком открыл ее.

– С днем рождения тебя, – начала петь мама. Она держала тарелку с дюжиной капкейков, покрытых шоколадной глазурью – еще одним моим любимым блюдом. Я закрыла глаза, загадала щенка и задула свечи.

– Пойдем посмотрим, исполнилось ли твое желание! – весело сказала мама. – Пошли, подарок от твоего папы ждет на заднем дворе.

Она опустила тарелку на стол, и от восторга я даже была не против отложить такие аппетитные на вид капкейки на потом.

Пока мы шли, она держала меня за руку, по-прежнему двигаясь с грацией танцовщицы, которой была когда-то. К тому моменту я уже переросла ее на несколько сантиметров и быстро догоняла Барри. От мамы мне досталась только ямочка на подбородке и узкий, чуть вздернутый нос. С Барри же – невысоким и мускулистым, с густыми темными волосами и смуглой кожей – они, наоборот, идеально сочетались внешне.