маленькое и красное появилось на шее второго киллера. Он опустил пистолет, поднял другую руку и вытащил из шеи крошечную стрелу, затем взглянул на сообщника, пытаясь сказать что-то, и рухнул на пол без сознания.

Раздался рев мотора, и в кухню ворвался черный внедорожник, разбив стеклянную стену. Второй киллер, который все еще стоял на ногах, отпрыгнул в сторону за тысячную долю секунды до столкновения с машиной. Дверца внедорожника открылась, и Мерав посмотрела на меня с водительского сиденья.

– Садись.

Я встал на ноги, подняв облако пыли и песка.

– Вау, – сказал я, – вот это было появ…

– Заткнись и садись! – закричала она. – Сколько раз в день, по-твоему, мне надо тебя спасать?

Краем глаза я увидел, как первый киллер начинает подниматься среди обломков. Я ринулся к машине. Не успел я закрыть дверцу, как Мерав нажала на педаль газа, и мы рванули вперед. Я инстинктивно закрыл лицо руками, когда мы пробили противоположную стеклянную стену. Мерав едва моргнула.

Мы мчались по проселочной дороге, ведущей от дома. Позади я увидел, как зажглись фары другой машины. Они знали, что я приду. Это была заранее приготовленная ловушка. Не знаю уж, должно ли это внушить мне страх или польстить. Правда? Вы тут все ради меня собрались? Что вы, не стоило…

Мерав вела машину на высокой скорости, ругаясь каждый раз, когда дорога петляла, кидая нас из стороны в сторону. Между этими петляниями я смог наконец надеть ремень безопасности.

– Скоро будет резкий поворот, – сказал я, – а после него есть…

– Заткнись.

– Эта дорога не размечена, я просто не хочу, чтоб мы упали со скалы, потому что…

– Я умею водить, заткнись.

Я с беспокойством смотрел на дорогу, извивавшуюся в свете фар. Мерав, напряженная, переключала передачи, периодически поджимая губы, наклонившись вперед и вперив взгляд перед собой. Я снова посмотрел назад и увидел, что дорогу поглотила тьма. Преследователей не было видно.

– Кажется, оторвались. – Я глубоко выдохнул. – Невероятно, как ты умудряешься…

– Кажется ему, ага, – сказала она, в очередной раз резко выкрутив руль, – оторвались от них где, на однополосной дороге без развилок? Если ты сейчас же не заткнешься, я остановлю машину и мы подождем их тут.

Уже нельзя доброе слово сказать?

– Ладно тебе, Мерав, я всего лишь хотел…

Она нажала на педаль тормоза, и мы остановились. В воцарившейся тишине я услышал, что за нами едут.

– Мерав?

Она смотрела на меня глазами агнца. Сзади я слышал шум приближающейся машины. Чуть поодаль, в сумерках, можно было видеть огни, болтающиеся туда-сюда.

– Мерав, я понял, можешь ехать.

Да, это определенно фары. И они движутся. Быстро. Видимо, через несколько секунд будут тут. Наше преимущество, то есть преимущество, которое у нас было…

– Мерав?

Она продолжала молча смотреть на меня. Мне казалось, что я уже вижу отблески фар вдалеке, выше по дороге.

Я вжался спиной в сиденье, положил руки на колени и посмотрел перед собой:

– Я молчу.

– Отлично, – сказала Мерав, и мы снова помчались. За нами, гораздо ближе, чем хотелось бы, выскочил черный внедорожник, огромный, ревущий и рвущийся вперед. Мерав снова смотрела вперед, и все, что мне оставалось делать, – это пытаться описать эту гонку словами.

На самом деле невозможно описать гонку машин. У кинозрителей адреналин появляется, когда они смотрят на всякие подрезания, проскакивания оживленных перекрестков на красный свет, перестрелки и прочие нелепые трюки, противоречащие законам физики, как, например, езда задом наперед, по лестницам, на двух колесах. Я не утверждаю, что ехать на невероятной скорости по извилистой проселочной дороге в темном лесу, когда черная машина киллера летит за тобой, – это скучно. Я говорю только, что описывать это – неблагодарная работа. К тому же чувства слегка притупляются, когда пытаешься спасти свою жизнь.

Но в целом это выглядит так:

Поверьте, в жизни все было намного круче.

13

Сейчас большая столовая пустовала, и я сидел один, с поникшими плечами, бесцельно блуждая взглядом по стенам. Когда адреналин упал и безумный марафон превратился в обычную поездку обратно в гольф-клуб, мои мысли омрачились, как будто на них сошло маленькое облако. По дороге мы едва обменялись парой фраз. Мерав сказала: «Видимо, правду говорят: если ты параноик, это не значит, что за тобой никто не гонится». Спустя несколько минут я изрек: «Откуда, черт возьми, у тебя базука?» Но она не ответила. Может, я это только подумал.

Мерав вернулась в столовую и села напротив. Она поставила на стол две бутылки и стеклянный стакан.

– Есть виски и водка, – сказала она. – Льда нет, но я подумала, что тебе наверняка захочется выпить чего покрепче после последних событий.

– Я больше не пью алкоголь. Уже выпил столько, что на две жизни хватит. Я завязал. Водички было бы неплохо…

– А, – произнесла она немного растерянно, – то есть ты не хочешь?

– Хочу, хочу, – ответил я, – но не буду. Водички…

– Было бы неплохо, поняла, поняла, – сказала она.

Она взяла бутылки и стакан и ушла. Звук ее шагов отражался эхом среди высоких стен, как затухающее тиканье часов, которое усилилось, когда она возвращалась со стаканом воды. Она поставила его передо мной с легким стуком.

Я поднял стакан и опустошил его за несколько глотков. Что я чувствую сейчас? Злость? Смятение? Желание сбежать?

– Ты тут в безопасности, – сказала Мерав, пытаясь поймать мой взгляд, – ты же знаешь, правда?

– Откуда у тебя базука? – спросил я.

– У нас есть небольшой склад оружия, – сказала она. – Не бог весть что, несколько пистолетов, несколько эм-шестнадцать. Много патронов. А еще базука. Я на всякий случай закинула ее в машину.

– Как ты узнала, где я живу?

– Я не узнала. В машине, которую ты взял, есть GPS. Я нутром почуяла, что лучше поехать за тобой, чтобы удостовериться, что ты в порядке. Только не говори, что злишься на меня за это. Посмотри на меня, ну.

Я поднял на нее глаза. Я не злюсь на тебя. Если уж злиться, то только на самого себя. За то, что смалодушничал, что поехал туда за своим чертовым блокнотом, будто только внутри его я существую. За то, что подумал, что это безопасно. За то, что проигнорировал предупреждение: «Посмотри хорошенько вокруг, потому что больше ты не увидишь этот дом. Не возвращайся сюда, что бы ни случилось».

– Они в самом деле хотели убить меня, – размышлял я вслух, слыша удивление в своем голосе. – Это все правда. Все правда.

– Да, –