прошло до того, как маски начали вести себя странно. В какой-то момент в плавных и выверенных движениях появилась некоторая неуверенность, нервозность, как будто их что-то беспокоило, и по рядам пробежал негромкий шелест. Казалось, они что-то обсуждают, не произнося при этом ни слова.

А потом появилась большая Маска. Это была старейшая из масок, давным-давно жившая в Москве, та самая, о которой рассказывал детям Камал. Ее лицо было фарфоровым и холодным, таким же, как лица других, а фигура была такой же темной и бесформенной. Такими же длинными и цепкими были пальцы, такими же страшными – глаза, но было кое-что, что отличало ее от прочих: она была стара, и это чувствовалось в ее походке и движениях. Она была стара, как самые первые маски, родившиеся из самого первого и страшного отчаянья… Быть может, она была одной из них?

За главной Маской на почтительном расстоянии шествовал целый сонм из масок, их процессию сопровождал негромкий шелест.

Присмотревшись, Кира увидела, что они ведут за собой человека – он казался спящим наяву. Его волосы были заплетены в разноцветные косички, а за плечами висел чехол с гитарой. Маски вывели его на середину, поставив напротив главной, и негромко загудели, глядя на пленника. Гудение становилось громче и громче, а потом главная Маска подняла ладонь и медленно кивнула фарфоровым лицом – длинный клюв, загнутый книзу, как у древнеегипетского божества, качнулся.

Когда позднее Кира пыталась рассказать, что именно стали делать маски, она так и не сумела подобрать правильные слова. Окружив музыканта, они стали отрывать от него большие куски цвета и жадно поедать их. Их пленника, казалось, это ничуть не тревожило: он покорно стоял на месте, обесцвечиваясь с каждой секундой.

Смотреть на это дальше было выше Кириных сил, и, закричав, она ринулась прочь, пробегая сквозь дымку, не причинившую ей ни малейшего вреда. Иллути, возбужденно и испуганно тявкая, бросился в другую сторону, и это спасло их обоих: маски растерялись, не понимая, кого именно преследовать… Они мешкали всего долю секунды, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы Кира с разбегу бросилась в теплую, дробящуюся прореху между мирами, появившуюся на ее пути.

– Это же Дверь! Маски привели нас прямо к Двери! – крикнула она изумленно. – Иллути, Иллути!

Песик бросился за ней. За ними ринулись маски.

Так, всей компанией, за исключением растерянного музыканта, они провалились в странный мир, из которого пришли маски. Впереди неслись Кира с развевающимися косичками и рычащий Иллути, а за ними – темной белолицей лавиной, гудя и завывая, скользили маски и тянули вслед девочке и собаке длиннопалые руки.

Кстати говоря, растерянный музыкант в это время пришел в себя на Арбате. Никто не смотрел в его сторону, поэтому никто не заметил, как маски похитили его и как, освобожденный от их плена, он тут же очутился на том же самом месте. «Привидится же такое», – бормотал он весь вечер и даже, было дело, решил окончательно завязать с музыкой (все-таки маски успели съесть часть его цветов, а с этим уже ничего не поделаешь). К счастью, со временем он оправился от потрясения и продолжил писать музыку и петь, хотя некоторые его друзья и отмечали потом, что он стал скучнее, чем раньше: начал ложиться в одно и то же время каждый день и даже устроился на работу. Как ни странно, на качестве его музыки это сказалось наилучшим образом.

* * *

Впрочем, это меньше всего волновало Киру в тот миг, когда она очутилась неизвестно где в компании механического песика и своих преследователей. Мир вокруг казался продолжением того страшного места, куда похитившая Киру маска приволокла ее из переулков Старого Арбата. На бегу девочка все же успела осознать: маски устроили свое логово прямо перед Дверью, чтобы не дать никому ее закрыть или увидеть. Им вряд ли хотелось возвращаться в этот свой мир, и Кира могла их понять. Темный, безжизненный, он был похож на бесконечную вересковую пустошь, болотистую и туманную. Ни одного огонька не было видно вдали, ни одной горы, ни одного озера – ровная и серая местность простиралась вокруг. Негде было спрятаться. На бегу девочка отчаянно вертела головой, пытаясь снова обнаружить дрожащее пространство между ее и этим миром, но вокруг все было таким одинаковым, что она уже не могла узнать место, с которого начала.

– Иллути! – крикнула Кира, совсем не уверенная в том, что это сработает. – Ищи! Ищи Дверь! Ищи!

Иллути затявкал в ответ и резко свернул в сторону. Кира бросилась бежать за ним, тяжело дыша, а вслед за ними потекла волна масок, возбужденно гудя. И, когда ей уже казалось, что бежать больше невозможно, что маски настигают, она вдруг вновь почувствовала знакомое дрожание воздуха, показавшееся теплым и приветливым: Дверь была прямо перед ней!

Сама не зная зачем (ведь без Соля волшебство не могло, не должно было сработать), она представляла себе заполненные полки супермаркета, пробегая сквозь Дверь и на ходу подхватывая Иллути, визжащего от страха и восторга. Мир вокруг них распадался на мельчайшие кусочки и собирался заново. Маски вдруг остановились и, испуганно, тоскливо гудя и подталкивая друг друга, смотрели на эту дрожащую между мирами преграду темными глазами, не выражающими ничего, понятного человеку. Дверь закрывалась! Кира еще до конца не осознала этого – но она смогла, она почему-то смогла сделать это сама!

И когда, дрогнув, как паутина, Дверь закрылась окончательно, маски остались по ту ее сторону.

Все, кроме одной.

Маска, самая большая и старая из них, торопливо удалялась прочь, в путаницу арбатских переулков, на ходу превращаясь в пожилого мужчину в серой фетровой шляпе…

Кира этого не видела: дрожа от пережитого страха, она стояла посреди самого обычного арбатского переулка и прижимала к себе притихшего Иллути. От непонятного места, куда маски привели ее, не осталось и следа.

Со стороны улицы, размахивая Путеводителем, к ним несся Соль.

Глава восьмая. О чем мечтают криптозоологи

Кира и Соль сидели на скамейке молча. Темнело, и Иллути, свернувшись в своей коробке клубочком, тихо дремал. Соль, рискуя занозить палец, ковырял поверхность скамейки, а вот Кира сидела неподвижно.

– Так, значит, – медленно произнесла она наконец, – ты знал, что это не ты, а я могу закрывать Двери? И Дверь в зоопарке тоже закрыла я, а не ты?

Соль вжал голову в плечи и угрюмо потупился.

– Ну… вроде того.

– Почему же ты молчал? – Голос Киры дрогнул. Она и сама не ожидала, что обман Соля ее так сильно заденет. Она была до того обижена, что даже не могла толком поразмыслить над тем, что владеет сильным волшебством – а ведь такие вещи обнаруживаешь не каждый день. – Когда ты вообще понял?

– Ну… – пробормотал Соль. – Вообще-то еще