Обо всех этих разночтениях солдаты, сражающиеся на Волхове, не имеют никакого понятия. Красноармейцы тоже пока не осознают, насколько хрупкой оказалась немецкая военная машина. Но и то, что рассказывают взятые в плен немецкие солдаты, производит сильное впечатление. Они сообщают, как вынуждены копать ячейки окопов в снегу своими стальными касками, поскольку отсутствует другой шанцевый инструмент. Их заверяли, что отсечные позиции будут заранее подготовлены. Но отыскать их так и не удалось. Там, где русские танки КВ-1 всей своей мощью пробивают путь и где стремглав проносятся юркие Т-34, там застревают из-за своих узких гусениц немецкие танки Р-3 и Р-4, которым не удается выйти на соприкосновение с противником.

Немцы недооценили русских уже тогда, когда в 1929 году в Казани на Волге были организованы первые совместные учебные сборы для офицеров Красной Армии и рейхсвера по тактике боевого применения танков, а в Липецке проведены совместные учебные курсы и маневры авиационных подразделений. Фирмы «Даймлер», «Крупп» и «Рейнметалл» испытали в Казани прототипы своих танков, в том числе 23-тонного «Гросстрактора». В Липецке в их распоряжении оказались 64 самолета различных типов. Тем самым немцы смогли создать основу своего авиационного летного состава, подготовив первых 120 летчиков и 100 авиаразведчиков. Из 43 немецких авиакурсантов, прошедших выучку в Липецке, двадцать позднее стали генералами люфтваффе.

Русские тогда проявили заботу в размещении личного состава и техники, ее монтаже и обслуживании. Немцы завоевали признательность советского Генерального штаба как солдаты, имеющие солидную выучку. Они это наглядно доказали советским офицерам во время командно-штабных игр и на войсковых учениях. Немцы и русские, в то время пасынки мировой истории, создали основу для своих танковых армий и военно-воздушных сил.

Манфред Цайдлер пишет о результате такого сотрудничества: «То, что уже в 1934 году в Германии пошли в серийное промышленное производство первые боевые самолеты и первые модели танков — это без сомнения результат учебной практики рейхсвера на территории России».

Еще в 1933 году Тухачевский, человек со светскими манерами, произнес во время одного из приемов в германском посольстве в Москве тост, в котором отметил, что лишь политика разделяет немцев и русских, но не их чувства по отношению друг к другу. Дословно он охарактеризовал это как «чувства дружбы Красной Армии к немецкому рейхсверу». Согласие между рейхсвером и Красной Армией подтверждает также выказывание тогдашнего начальника советского Генерального штаба Александра Егорова, сделанное в 1934 году. Вспоминая своих немецких учителей по тактике Георга-Ганса Райнхардта и Фридриха Паулюса, он говорит немецкому военному атташе Отто Хартманну, что советские люди примут их с распростертыми объятиями, если те не будут больше востребованы в немецкой армии. Оба являются незаменимыми преподавательскими кадрами. Райнхардта мы встретим в 1941 году на подступах к Ленинграду в качестве командира 41-го моторизованного армейского корпуса. Паулюс сыграет свою спорную роль, будучи фельдмаршалом и командующим обреченной на погибель 6-й армии в Сталинграде в 1942/43 годах.

Семь лет спустя окажется, что братание в Казани и Липецке русские использовали лучше своих немецких друзей. От русских танковых исполинов как горох от стенки отскакивают снаряды немецкой 37-мм противотанковой пушки. Немецкие солдаты с мрачным юмором называют ее «прибором для обстукивания танков». Танки КВ-1 и Т-34 расплющивают эту пушку вместе с автомобилем сопровождения и орудийным расчетом, как только немецкие артиллеристы пытаются приблизиться на минимальное расстояние до цели.

Плоды совместного обучения в Липецке также отдают привкусом горечи. О том, что авиация красных является легким противником, в то время можно было узнать скорее из газет. Немецкие пилоты и бортстрелки, артиллеристы самоходных установок, водители грузовиков и ездовые гужевого транспорта знали об этом лучше других и давали волю своему гневу, ругаясь последними словами на «упрямых Иванов», пилотирующих самолеты с красными звездами.

Во время своего наступления немцы захватили целые штабеля русских зимних войлочных сапог, называемых в России валенками. Осенью они хохотали, растапливая ими печки и полагая, что у Красной Армии попросту кончилась кожаная обувь. Но вот наступила зима, и валенки превратились в драгоценность, а ампутация пальцев ног и самих ног стала обычной повседневной работой хирургов в немецких полевых госпиталях. Русские офицеры, допрашивавшие пленных, все чаще слышали о полностью уничтоженных немецких ротах, причинами чего стали гибель, ранения и обморожения. Эти роты теперь существуют лишь на бумаге. Русские знают, что это такое из собственного опыта, но отсутствие резервов не является для них столь большой головной болью, как для немцев. Некоторые из немецких военнопленных дают показания о том, что снабжение немецких войск замерло, так как единственная железнодорожная система перевода стрелок на вокзале в Пскове вышла из строя из-за сильных морозов, а стратегически важный мост под Нарвой находится в ремонте. Русским удалось спасти от немцев 85 процентов своего подвижного состава. Поэтому те вынуждены теперь менять ширину железнодорожной колеи, подгоняя ее под свои вагоны и локомотивы, которые они завозят в Россию. Но к началу войны их во всем германском рейхе было меньше, чем в 1914 году. На двухколейных отрезках из-за недостатка времени и рабочей силы только одну колею удается перевести на узкий европейский стандарт. Это означает, что могут быть использованы лишь некоторые из железнодорожных стрелок и производственных сооружений. Прежде всего сами локомотивы не выдерживают экстремального холода. Приходится утеплять кабину машиниста, насосы, вентили, подогреватели, трубопроводы. Маршал Жуков позже с улыбкой заметил, что «в отличие от Наполеона у Гитлера имелась железная дорога. Но он забыл позаботиться о локомотивах».

Немцы проектируют так называемые военные локомотивы, имеющие солидную конструкцию, стойкую к механическим повреждениям. Но постепенно и они во все большем количестве начинают загромождать железнодорожные пути. Многие из них подорвались на минах и сошли с рельсов. Гитлер полагал победно завершить войну с Россией с помощью автомобильного транспорта. В действительности без железной дороги нормальное снабжение войск было просто немыслимо. Партизанам это известно. Они постоянно выводили из строя эти жизненно важные артерии.

Невозможно понять положение немецких армий на Восточном фронте, не исследовав более конкретно кошмар борьбы с партизанами. Для этого необходимо забыть ряд клише, которые стереотипно подаются самозваными народными всезнайками. На самом деле их данные мало согласуются с реальными фактами. Не в первый раз со времени аферы Вальдхайма немцам бросаются упреки в совершении ужасных преступлений против партизан. В качестве доказательства прилагаются фотографии повешенных и расстрелянных партизан. Обоснованно ли негодование, вызванное этими снимками? Разумеется. Ведь это свидетельства военного варварства. Они доказывают отсутствие чувства такта в отношении к смерти тех людей, что следовали своим идеалам и отдали за них свою жизнь. Но верно точно так же и то, что такого рода казни считались законными с точки зрения действовавшего тогда всеобщего военного права и поэтому не являются доказательством военного преступления.