Павел зачем-то обошел вокруг него, потрогал шершавую поверхность… Показалось на миг, что камень – живое, дышащее существо, вроде древнего чудовища, спящего под землей до поры до времени. Над ним чуть мерцало легкое жемчужно-серое сияние, или это просто солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, отражались так от зернистой поверхности с маленькими вкраплениями блестящей слюды, создавая эффект светящейся ауры?

Приглядевшись повнимательнее, Павел заметил еще одну странность – снежинки, что кружились в воздухе, не оседали на камне! Просто таяли в воздухе, превращаясь в крошечные капельки воды.

Откуда-то издалека слышатся два голоса – один звонкий, почти мальчишеский, другой надтреснутый, старческий. Слов было не разобрать, но Павлу показалось, что детский голос спрашивает о чем-то, а более старший собеседник отвечает.

Появилась маленькая надежда – может, поблизости есть люди? Деревня какая-нибудь или что-то в этом роде… Павел повертел головой, даже на цыпочки зачем-то приподнялся. Нет, никого не видно. И голоса пропали… Наверное, почудилось.

Ну прямо путешественник, затерянный в снегах! Один среди белого безмолвия – почти по Джеку Лондону. Не хватает только стаи голодных волков и верного спутника, готового пристрелить, если что.

Странное это было ощущение. Хотелось повернуть назад и уехать как можно скорее, а если снова не выйдет – просто бежать прочь что есть силы, и то же время какая-то чужая, но мощная сила притягивала его к этому странному месту, не давала шевельнуться. В какой-то момент он ощутил каждой клеткой своего тела принадлежность ко всему окружающему – озеру, замершему под слоем льда, земле, спящей до весны под толстым снежным одеялом, птицам, кружащим в небе… Стоять здесь было все равно что прикоснуться к вечности.

В этот момент пронзительно заверещал мобильный телефон. Резкий звук вывел его из оцепенения. Павел словно очнулся и вытащил свою черную «Нокию». «Интересно, кому это я так срочно понадобился?» Нет, это всего лишь напоминалка сработала. Одиннадцать тридцать, тренинг начинается…

Павел так и ахнул. Вот это да! Ему показалось, что прошло всего несколько минут, а на самом деле – больше двух часов! Он уже ругал себя за неуместную медлительность и мечтательность.

«Тоже мне витязь на распутье! Налево поедешь – богату быть, направо поедешь – женату быть, прямо поедешь – убиту быть… Но дорога-то всего одна! И пути другого все равно нет».

Павел покрутил в руках мобильник, потом вдруг рассмеялся и хлопнул себя по лбу. Вот лох-то! Все думал, что делать, а ведь телефон с собой! Надо звонить в аварийную службу, пусть приедут или посоветуют что-нибудь толковое. Он набрал заветные цифры, заблаговременно занесенные в память телефона, но на дисплее высветилось: «Нет сети». Опять неудача! Ну да, конечно, от города он заехал не близко, тут, поди, и ретранслятор не дотягивает.

Но все равно, надо что-то делать, и немедленно! Не торчать же здесь до второго пришествия… Он поспешно вернулся к машине и сел за руль. Ну, давай же, родная, не подведи!

И не подвела. На этот раз мотор завелся сразу. До пансионата Павел доехал без приключений. Уже через десять минут он увидел вывеску «Русич», и высокие железные ворота распахнулись ему навстречу. Сторож в потертом тулупе, впустив его, аккуратно задвинул тяжелый железный засов и принялся старательно чистить дорожки перед зданием, похожим на горком партии застойных времен. Вон, даже елочки голубые растут перед входом…

Павел вышел из машины. Интересно, где все? Вон стоят знакомые «ауди» и БМВ, выстроились в ряд, как на автомобильной выставке, значит, уже приехали. Но почему-то никого не видно.

Сторож отставил лопату в сторону:

– Что ж вы так долго? Ваши-то уже собрались! Играются уже, прямо как дети малые.

«Ну вот, опоздал!» – подумал Павел с досадой. А все из-за того, что слишком долго торчал там, у камня… Мечтатель недоделанный! Ценитель, блин, родной природы. Оправдывайся теперь за опоздание!

– Где?

– Да вон, корпус обойдете, там у нас волейбольная площадка раньше была… Сами увидите.

– Спасибо!

Павел почти бегом припустился в указанном направлении.

На заснеженной поляне взгляду его предстало удивительное и даже диковатое зрелище: человек пятьдесят взрослых людей, привязанных друг к другу веревками, выполняли какие-то странные действия. На первый взгляд они были похожи на мух, по неосторожности угодивших в паутину и бьющихся в отчаянной попытке освободиться, но, присмотревшись повнимательнее, Павел понял, что в распределении ролей просматривалась четкая система. Одни, те, что были ближе к центру, подавали сигналы, дергая за веревки то вправо, то влево, другие сосредоточенно рылись в снегу, словно искали что-то, и все время перемещались с места на место, как огромные куклы-марионетки.

Чуть поодаль прохаживались молодые люди в одинаковых черных куртках-пуховиках с эмблемой в виде красной молнии на рукавах – кураторы из тренингового агентства. Чем-то неуловимо похожие друг на друга, в темных очках на непроницаемых лицах, они напоминали персонажи из «Матрицы». Видно было, что ощущать свою власть им очень нравится, и только изредка кто-нибудь из них подавал короткие, непонятные команды:

– Восточный сектор! Четче координация! Супервайзеры! Внимательнее отслеживайте триггеры!

Тот, что был чуть повыше ростом, заметил Павла, укоризненно покачал головой и показал на часы – поздно, мол, присоединяться! Он только руками развел, изобразив на лице покаянную улыбку – сам, мол, знаю, виноват, мешать не буду, в сторонке постою.

Честно говоря, включаться в это действо ему вовсе не хотелось. Павел и сам раньше участвовал в тренингах, и ничего, даже весело было, какой-то азарт появлялся, но со стороны наблюдал впервые. И почему-то теперь все происходящее ему совершенно не нравилось. По спине даже пополз нехороший холодок. Конечно, командный дух – это хорошо, но зачем же все-таки так над людьми издеваться?

Он видел, как его товарищи по работе, такие вежливые и интеллигентные люди, постепенно входят в раж, дергают веревки все сильнее и сильнее, и вот уже кто-то падает и беспомощно барахтается в сугробе, кто-то невольно вскрикивает от боли… Серега Аверин разбил нос, и капли крови окрасили белизну чистого снега. Видно, что ему больно, лицо мучительно кривится, но старается не подавать виду и показывает пальцы, сложенные колечком, – все о’кей, мол, нечего волноваться! Шоу мает гоу он…

Это продолжалось бесконечно долго. Павел изрядно замерз. Теплая куртка, изготовленная по новейшим технологиям, уже не грела, и ступни в меховых ботинках совсем окоченели. Павел переминался с ноги на ногу, безуспешно пытаясь согреться, но уйти было как-то неудобно.

Наконец какой-то парень с глуповатой физиономией из пиар-отдела (Павел никак не мог запомнить, как его зовут, хотя в коридоре и в буфете сталкивались почти ежедневно) отрыл в снегу блестящий елочный шарик и с торжеством поднял его над головой. Стеклянная игрушка сверкнула на солнце, как чистое золото.