Воспоминание о госдаче повернуло Светины мысли в другое русло. От Улицких осталась четырехкомнатная огромная квартира в доме на Петровской набережной… Вот оно, решение проблемы! Там все могут поместиться. Одну комнату Маньке, одну ей с Олежкой, одну тете Поле. Мама может вместе с Сонькой жить, а папашу – да хоть в кладовку, она наверняка там большая. А не захочет – пусть остается, где живет, и спивается в одиночку.

– Мань! – крикнула она, стягивая сапоги.

Подруга вышла из комнаты, ведя за руку Олежку и неловко согнувшись из-за своего большого живота.

– Мань! Мне в голову пришла замечательная идея, – объявила Света. – Чтобы всем было удобно – и особенно мне – нам надо переехать в квартиру Улицких. Я одурела уже мотаться из дома в дом.

– Но это ведь не наша квартира… – пролепетала удивленная Маня.

– Это твоя квартира.

– Но я там даже не прописана…

– Не прописана? Вот дура… Полная кретинка! Идиотка, как ты могла не прописаться?

– Но ты ведь тоже у нас не прописана…

«Но я не собиралась жить с твоим братом всю жизнь, – хотелось крикнуть Свете. – Я вообще не придавала своему замужеству никакого значения. Кто ж знал, что Славка умрет и Олег родится?»

А вслух прошипела, неприязненно глядя на подругу:

– Да, не прописана. И могу уйти к своим родителям, а вы уж тут как хотите!

Раздраженная, она ринулась на кухню. Маня поспешила следом, волоча за собой тормозящего племянника.

– Светочка, ну что ты говоришь? Это твой дом. Хочешь, хоть завтра пропишем тебя.

– Я-то к вам легко пропишусь, а вот ты теперь туда пропишись! – рявкнула Света.

Маня покаянно вздохнула.

– Светик, я как-то не думала об этом. Кто же мог знать, что…

Света отмахнулась от ее причитаний.

– Но попробовать прописать тебя туда все-таки надо. Если эта квартира пропадет – я тебя убью!

– Света…

– Я двадцать лет Света! Все, оставь меня в покое, или я что-нибудь разобью! Забирай ребенка, дай отдохнуть!

Посреди ночи Светлана проснулась в холодном поту от страха. Сердце билось как бешеное, она долго не могла унять дыхание и успокоиться. «Это сон, это всего лишь сон, я в своей комнате, все нормально», – уговаривала она себя, но еще целый час ворочалась в постели, пытаясь вновь уснуть.

С пропиской Мани ничего не выгорело. В ЖЭКе им сообщили, что старшие Улицкие выписаны в связи со смертью, а Улицкий Михаил Павлович…

– Он не погиб, а всего лишь пропал без вести, у нас и справка есть, – поторопилась достать бумажку Светлана.

– Улицкий Михаил Павлович выписан в июле 1987 года по месту прохождения службы, в войсковую часть, – зачитала с коричневой карточки паспортистка и завершила: – Квартиру вам следует освободить в ближайшее время.

Жилище Улицких встретило их распахнутой дверью. Грузчики выносили последнюю мебель.

– Что здесь происходит? – оглядывая осиротевшие без обстановки комнаты, строго спросила Светлана одного из мужиков.

– К хозяйке вопросы, – кивнул грузчик в сторону кухни.

Сестра Яны Витальевны, Эльза, упаковывала в коробки посуду на единственном оставшемся столе. Света видела ее несколько раз – на похоронах обоих Улицких, на девятый день после кончины Павла Петровича. Маня едва помнила тетку мужа по свадьбе.

– Здравствуйте, девочки, – прервав свое занятие, обернулась Эльза Витальевна.

Она была полной противоположностью своей болезненной малокровной сестре. Гренадерского роста, с толстыми руками и ногами, Эльза являла собой образец здоровья и эстонской невозмутимости.

– Это хорошо, что вы зашли, – кивнула она. – А то я в Таллин уезжаю сегодня, – и, оглядев разоренную кухню, добавила: – Целый контейнер барахла набрался.

– Вы что, все с собой забираете? – поразилась Света.

– А кому, по-вашему, я должна это оставить? Вам, милая? – Эльза глянула на щуплую Маню с выпирающим из-под пальто животом.

Та стыдливо отвела глаза и молчала, а Света, возмущенная столь откровенным воровством, завелась:

– Конечно, ей! Мишиной жене, матери его будущего сына! Внука вашей сестры, между прочим.

– Михаила нет, – довольно равнодушно констатировала Эльза Витальевна. – Его жена здесь не прописана. Я ухаживала за сестрой, пока она болела. Яна сказала мне: бери все, что хочешь.

– И вы решили взять все! А совесть у вас есть? А если Миша вернется?

– Вряд ли, ведь прошло четыре месяца. Меня из домоуправления попросили освободить квартиру. Не верите – сходите, узнайте.

– Свет, пойдем отсюда, – тянула за рукав Маня.

– Нет, постой…

– Да, постойте, девочки. Сейчас я принесу. Я кое-что отложила для вас, Маша.

Через минуту Мишина тетка вернулась, неся в руках коробку из-под женских сапог.

– Даже хорошо, что вы зашли, не хотелось выбрасывать. Телефонная книжка в этом бардаке куда-то задевалась, и вашего адреса я не знаю. Здесь фотографии, документы, письма. Семейный архив.

– Спасибо, – промямлила Манюня, принимая коробку.

– Спасибо, – кипя от возмущения, прошипела Светка и со всей силы хлопнула дверью на прощанье.

В коробке оказалось много фотографий. Молодые Павел Петрович и Яна Витальевна, маленький Мишка и Миша-школьник, фото недавнего времени. Кроме того – открытки, письма, в том числе письма Миши родителям из Афганистана. Все это Манька бережно откладывала в сторону. Света держала в руках грамоты и наградные листы Павла Петровича.

– За доблестный труд, за ударную работу… – раздраженно зачитывала она. – И куда теперь эту макулатуру? Ну Эльза, ну стерва – все заграбастала!

– Она сестра, и она, правда, ухаживала за Яной Витальевной. А я…

– А ты в это время в больнице лежала! Ладно, пролетели мы, как фанера над Парижем, с этой квартирой и со всем, что в ней было…

Небрежно кинув грамоты на стол, она достала из коробки очередную порцию бумаг и вдруг замерла:

– А это что? Сберкнижки? Неужели Эльза проглядела? Манька, смотри, тут больше чем на пятнадцать тысяч! Может, хоть это тебе достанется?

Маня пожала плечами. Света покачала головой и проворчала:

– Вот дурочка… Надо к адвокату идти, или к кому?

– Кажется, делами о наследстве занимается нотариат… – неуверенно промямлила Маня.

– Значит, завтра мы туда идем.

Но и тут Светлану с Маней ждало разочарование.

– Вы не являетесь наследником по закону, – объяснила нотариус Мане. – По закону вы являетесь наследницей своего мужа, то есть являлись бы, если б он умер. А он, будучи наследником своих родителей…