class="p1">Тишина заполнила ярко-белую комнату плотно, как пух подушку.

— Мне кажется, — наконец нарушила молчание Кейт, — ты пришел меня тарировать. Ну и как? Взвесил, измерил?

— Нет, — резко ответил он, поднялся и ушел.

Промежуточный отчет

— Бюро обработки данных слушает, добрый день!

— Соедините меня, пожалуйста, с заместителем директора. Мистер Хартц ждет моего звонка… Мистер Хартц, я хотел сообщить, что приближаюсь к развязке. Если вы хотите приехать еще раз… А-а, понимаю. Какая жалость. Тогда я передам копию записи в ваше ведомство… Да-да, непременно. По самому секретному каналу.

Непроницаемость

День выдался нервным, очень нервным. Сегодня правление рассматривало изменение его статуса. Причем на заседании будут не только Рико, Долорес, Вивьен и другие, с кем он уже встречался, но и теневые августейшие особы межконтинентального уровня. Возможно, не следовало изображать радость, когда Ина намекнула, что корпорация не прочь предложить ему полупостоянную должность с перспективой превращения ее в постоянную.

Обрести стабильность хотя бы на время — большой соблазн. Сэнди не заготовил новых планов на будущее. Он рассчитывал сделать очередной шаг, выбрав время сам, а не по принуждению какого-нибудь двойника Шэда Флакнера. Однако против воли в уме с каждой минутой разгоралось болезненное предчувствие беды. Что может быть опаснее, чем попасть на глаза людям, имеющим столько власти и влияния? Наверняка в Пареломе есть спецы по выслеживанию и доставке назад в кандалах Никки Хафлингеров, на чье обучение, тренировки и воспитание правительство потратило тридцать миллионов. (После него, возможно, появились новые беглецы. Он не отваживался их разыскивать. А было бы здорово…)

И все же собеседование — наименьшее из бесчисленных зол. Сэнди наводил красоту, решив отшлифовать образ конформиста до последнего волоска на голове, как вдруг перед самым уходом раздался звонок вифона.

На экране возникло лицо Долорес ван Брайт. У Сэнди сложились с ней неплохие отношения.

— Привет, Сэнди! — радушно поздоровалась Долорес. — Вот, решила позвонить и пожелать тебе удачи на собеседовании. Мы тебя здесь ценим, ты же знаешь. Я считаю, что ты заслужил долгосрочное назначение.

— Ну что ж, спасибо, — ответил он, надеясь, что камера не поймает отблеск выступившей на коже испарины.

— А еще я хотела подстелить немного соломки.

— Что? — Все рефлексы немедленно переключились в режим бей/беги.

— Не надо было говорить, но… А-а, была ни была. Вивьен намекнула, а я проверила — так оно и есть, что на собеседовании будет присутствовать еще один член приемной комиссии. Ты ведь знаешь, что Вив считает тебя непризнанным национальным достоянием? Поэтому к нам прислали какого-то федерального прыща. Кто он, я не знаю, вроде базируется в Пареломе. Ты польщен?

Сэнди не помнил, как довел разговор до конца. Главное, что довел, вифон дал сигнал отбоя, а он…

Растянулся на полу?

Сэнди боролся с самим собой и никак не мог одержать верх. Лежал враскорячку, раскинув ноги, с пересохшим ртом, череп гудел, как бьющий набат колокол, внутренности выворачивало, пальцы сводило крючьями, пальцы ног пытались следовать примеру пальцев рук. Комната поплыла перед глазами, мир сорвался со швартовых, все, абсолютно все обратилось в зыбкий туман. В голове стучала единственная мысль:

Нужно встать и идти.

Чувствуя слабость в членах, резь в желудке, наполовину ослепший от ужаса, которого не мог больше переносить, Сэнди, спотыкаясь, вышел из квартиры (своей? да нет, их квартиры!) и отправился на рандеву в ад.

Осужденный за мужество

Нажав несколько кнопок, Фримен стал терпеливо ждать, когда субъект вернется из регрессивного режима в реальное время. Наконец он произнес:

— Мне кажется, что эксперимент по-прежнему почему-то причиняет вам боль. Завтра мы поработаем над этим еще.

Ему ответил голос достаточно твердый, чтобы передать ядовитую ненависть:

— Вы дьявол! Кто дал вам право пытать меня?

— Вы.

— По-вашему, я совершил преступление? Но я не представал перед судом, мне не выносили приговор!

— Вы не имеете права на суд.

— Любой человек имеет право на суд, будьте вы прокляты!

— Совершенно верно. Только вы не любой. Вы никто. Причем выбрали эту судьбу сами. Юридически, официально вас нет.

Книга 2. П(р)орицатель «Дельфи»

Неглубокого человека во всей его крысе подобные вещи не тревожат

Не думать о завтрашнем дне — твоя привилегия. Однако не жалуйся, когда он наступит и застигнет тебя врасплох.

Арарат

Дальней частью… нет, слишком слабое слово… затерянной частью своего разума он наблюдал, как выполняет неправильные действия — движется в направлении, какого не выбирал, идет пешком, хотя мог и должен был взять электрокар компании, короче, делает из себя посмешище.

В принципе все решения были приняты верно. Он явится на собеседование, выдержит взгляд визитера из Парелома, выиграет спор, потому что никто ни за что не станет брать под стражу человека, которому могущественная корпорация «ЗК» только что предложила постоянную работу. Иначе поднимется вонь на весь континент. А если в Пареломе чего и боятся, то опасности проникновения медиа за искусственно созданную завесу малозначительности.

Дорога в ад вымощена добрыми намерениями. Намерения Сэнди были чисты. Но повел он себя иначе.

— Да. Кто там? — раздался жесткий голос из динамика под камерой вифона. И почти тем же тоном: — Сэнди! Эй, ты нездорово выглядишь, я не шучу! Поднимайся наверх!

Защищенные от отмычек замки, щелкнув, перешли в нейтральное положение.

Нездорово?

Дальней частью сознания, которая каким-то образом оказалась отделенной от организма, Сэнди посмотрел на это слово, как будто оно было воздушным шариком, привязанным сзади к его плотской оболочке, поднимающейся в настоящий момент по лестнице — не столько за счет ног, сколько силой хватающихся за перила рук. Соревнование рук и ног, гонка разумов… Что-что, а разум несся во весь опор. Невидимое кольцо плотно обхватило череп на уровне висков. От боли кружилась голова. В глазах двоилось. Когда дверь квартиры открылась, он увидел двух Кейт, обе были одеты в поношенный красный халат и коричневые сандалии.