— Это приятно слышать, Инга.

— А за что ты его так не любишь?

— Кого?

— Евгения Киселёва.

— У меня нет к нему чувств нелюбви, но я воспринимаю его, как нечто враждебное моей натуре.

— Почему так, его же все просто обожают, он невероятно популярен.

— Спрашиваешь, почему? Может, потому что вижу его во времени и хоть он сегодня на гребне популярности и уважения, потом станет тем, кого я искренне презираю уже сейчас.

— Разве он перестанет быть журналистом?

— Нет, не перестанет, но раскроется, как предатель и ничтожество.

— Вот, как тебе верить, Аристарх, сегодня Женя Киселёв — генеральный директор перспективного телевизионного канала… Мне кажется у него невероятно блестящее будущее.

— Пустое это, Инга, не будет ни канала, ни ничего другого.

— Ты предсказатель?

— В некотором роде…

— Тогда скажи, каким будет этот год?

— Тяжёлым, Инга, в нём будет слишком много событий, вызывающих боль.

— Ты любишь негатив?

— Почему же?

— Ну ты критикуешь популярных людей и предсказываешь события, вызывающие страх и боль.

— Так это правда, что так будет.

— А я думаю, что ты просто завидуешь чужому успеху.

— Нет, зависть — точно не моё, просто не умею это делать. Да и мерило успеха у меня иное.

— Не обижайся, Аристарх, но Киселёв богатый, знаменитый, его окружают не менее успешные люди, что ещё надо? Инга внимательно смотрела в глаза и улыбалась, наблюдая, заденут ли её слова чувства самоуверенного поэта.

— Инга, если отбросить всю пустую мишуру, люди хотят лишь одного — чтобы их любили. Любовь штука глобальная, сложная и понимается очень по-разному, но по факту это так.

— С этим, конечно, не поспорить. А что для тебя любовь?

— Я поэт, а поэты — певцы страсти…

— Страсть очень мимолётна, Аристарх.

— Так и поэты мимолётны, а многие гении, вообще, и до тридцати лет не доживают.

— А Пушкин, как же?

— Что Пушкин?

— Ему памятники стоят везде и жил он, кажется, больше тридцати лет.

— Памятник — штука сомнительная, он, как указатель на дороге, показывает куда идти. Назидание или, если хочешь, напоминание о том, что есть некий эталон, а то, что Пушкин так долго прожил — нелепая случайность.

— А ты разве не хочешь, чтобы тебе поставили памятник?

— Я об этом не думал, но, наверное, не хочу.

— Тогда какой смысл быть поэтом, ведь в наше время это не приносит ни денег, ни славы — ничего.

— Просто не могу быть никем другим, я создан быть гением от поэзии.

— Обалдеть, как самоуверенно — гений…

— Как есть, другим себя не чувствую…

— Ладно, чувства — это такое… Не определить. А для чего, всё-таки, это тебе надо?

— Зайдём с другой стороны. У тебя парня, кажется, Вадимом зовут?

— Да, Вадим, он известный бизнесмен, кстати, углём занимается.

— А разве не скучно торговать углём?

— Не знаю, но ему работа приносит очень большие деньги.

— Тогда скажи зачем ему деньги?

— Странный вопрос: зачем деньги? На них же можно купить всё, что угодно.

— И тебя Инга тоже?

— Это обидный вопрос, ты меня хочешь задеть? — заметив подвох, парировала девушка.

— Нет, конечно, так говорю только лишь к тому, что мужчина работает, чтобы нравится женщинам, собирая то, что, по его мнению, может привлечь к нему внимание противоположного пола. Кто-то продаёт уголь, кто-то вещает из телевизора, некоторые в политику прутся. Значимость, деньги, карьера наполняют мозг мужчин, а главное, что всё это всего лишь для того, чтобы нравится.

— А у поэтов разве по-другому?

— Я тебе уже говорил, поэт — певец страсти, ему достаточно быть тем, кто он есть, чтобы привлекать женщин, — глядя в глаза девушки, уверенно произнёс Аристарх и по-хозяйски положил руку на её обнажённое колено. Понимаешь, — продолжил он, в принципе, все женщины — Музы, источник вдохновения, вы чувствуете настоящих поэтов и летите к ним, как мотыльки на свет фонаря, ведь поэты умеют разжечь страсть, впечатлить, поэтому я забираю женщин у кого угодно и мне плевать кто он, насколько богат, успешен или даже знаменит. Мужчины ищут успех, потому что думают, что имея этот вожделенный ресурс будут привлекательнее, а мне ничего не нужно, я уже рождён тем, от кого стразу теряют голову — я поэт.

— Убери сейчас же руку, у нас с Вадимом через месяц свадьба назначена.

— Инга, прекрати про свадьбу — это всё суета, лучше скажи, к тебе или ко мне? — чуть сильнее сжав ладонью колено, спросил Аристарх.

— К тебе, — словно что-то отпустив, безвольно выдохнула девушка.

Глава восьмая. Поиски смыслов.

Аристарх лежал, глядя в потолок, ощущая приятный запах духов и невероятно красивого тела Инги, но беспокойные мысли — прыткие зайчики его подуставшего сознания, ехидно подталкивали к вопросу, что будет завтра. Это печалило, так как он не понимал, где проснётся, с кем, сколько ему будет лет, не говоря уже о том, какое время года за окном. Восхитительная гостья, растеряв все силы, дремала, прижавшись губами к плечу. Девушка показалась Майозубову неестественно активной, и чтобы не потерять к ней интерес, поэт довольно жёстко охладил её чуть театральный порыв, попросив ничего не доказывать: «Инга, ты не вещь, не кукла и не игрушка, и это не экзамен, в постели требуется, чтобы обоим было хорошо, так что расслабься и всё станет так, как надо». Инга, сразу осеклась, посмотрев с лёгкой обидой на столь самоуверенного любовника, но тот, прижав её к кровати, оказался так нежен и прямолинеен, что то, что она испытала в последствии, стало лучшим сексуальным приключением в её жизни.

На полу нервно завибрировал телефон, нудный и не слишком слышный звук, заставил Аристарха отвлечься от гнетущих мыслей о гипотетическом завтра и посмотреть, кто звонит. Затем он поднялся с кровати, взял трубку и пошёл на кухню, его совсем не удивило, что звонила Яна, правда её голос уже не звучал столь самоуверенно, как утром. Та, как оказалось, звонила уже из дома и судя по заплетающемуся языку, успела изрядно набраться.

— Прости меня, Аристаша, я сильно погорячилась с тобой, — раздавался пьяный, плачущий голос.

— Прекрати, в жизни всё бывает, да особо и не за что тебе извиняться.

— Я привыкла постоянно командовать и всегда знаю, что лучше на самом деле, — будто не услышав слова поэта, продолжила женщина.

— Всё хорошо, оставь это.

— Просто чувствую себя виноватой, Аристаша. Может, я приеду к тебе?

— Если хочешь, конечно…

— Я так много думала и так много выпила…

— Тогда поспи, а потом перезвони.

— У тебя точно никого нет, Аристаша?

— Ты опять ревнуешь?

— Прости, никак не запомню, что я всего лишь Муза…

— Ты