Тем не менее законодательство постепенносмягчается. В Австрии смертная казнь за содомию была отменена в 1787 г., вПруссии - в 1794. Решающий шаг в этот направлении сделала Французскаяреволюция. В соответствии с принципами Декларации прав человека, французскийуголовный кодекс 1791 г. вообще не упоминает "преступлений противприроды". Кодекс Наполеона (1810) закрепил это нововведение, сделавприватные сексуальные отношения между взрослыми людьми одного пола подобровольному согласию уголовно ненаказуемыми. По этому образцу были построеныи уголовные кодексы многих других европейских государств. В России, Пруссии,Австро-Венгрии и Тоскане уголовное преследование гомосексуальностипродолжалось.

Самой консервативной оказаласьВеликобритания. В качестве реакции на свободолюбивые идеи Французскойреволюции, английские власти в конце XVIII в. даже ужесточили уголовныерепрессии. В первой трети XIX в. по обвинению в содомии в Англии было казненосвыше 50 человек. В отличие от прежних времен, когда высокое общественноеположение давало иммунитет против судебных преследований, во второй половинеXVIII в. обвинение в "неназываемом пороке" стало опасным для людейлюбого социального статуса. Основанное в 1691 г. Общество для реформы нравов,которое поддерживали влиятельные церковные деятели и несколько монархов, за 46лет своего существования сумело "разоблачить", обвинив вовсевозможных сексуальных грехах, свыше 100 тысяч мужчин и женщин. Тем жезанималось созданное в 1802 г. Общество для подавления порока. Смертная казньза содомию была в Англии заменена 10-летним тюремным заключением только в 1861г. (в 1841 г. парламент это предложение отклонил).

Драконовские законы и ханжескоеобщественное мнение делали жизнь гомосексуальных англичан невыносимой. Самыйбогатый человек в Англии, талантливый 24-летний писатель Уильям Бекфорд,обвиненный в 1784 г. в сексуальной связи с 16-летним Уильямом Куртенэ, былвынужден на десять лет покинуть Англию, а по возвращении пятьдесят лет жилзатворником в своем поместье Фонтхилл. В 1822 г. бежал из Англии застигнутый наместе преступления с молодым солдатом епископ ирландского города Клогер ПерсиДжослин. Гомосексуальному шантажу приписывали и самоубийство в августе того жегода министра иностранных дел лорда Кэстльри.

Те же причины удерживали заграницейлорда Байрона (1788-1824). Любовная жизнь Байрона была очень запутанной исложной. Наряду с увлечением женщинами, с которыми поэт обращался жестоко (пособственному признанию, его единственной настоящей любовью была двоюроднаясестра Августа ), он еще в школе испытывал нежные чувства к мальчикам.Страстная любовь 17-летнего Байрона к 15-летнему певчему из церковного хораДжону Эдлстону, которому он посвятил свои первые стихи, была одной из самыхсильных привязанностей поэта. Ранняя смерть юноши была для Байрона тяжелымударом. Посвященные Эдлстону элегии он зашифровал женским именем Тирзы. Впроизведениях Байрона есть и другие гомоэротические намеки и образы. Неудачный браки слухи о его гомосексуальности сделали Байрона парией в высшем свете изаставили покинуть Англию. В Греции он чувствовал себя во всех отношенияхсвободнее. Его последней любовью был 15-летний грек Лукас, о котором Байронвсячески заботился, хотя не видел с его стороны взаимности. После смерти поэтаего друзья и душеприказчики сожгли некоторые его личные документы, тем не менеенекоторые реальные гомоэротические приключения Байрона использованы вопубликованной под его именем в якобы автобиографической поэме "ДонЛеон" (автор подделки до сих пор неизвестен).

Почему же, несмотря на либерализациюзаконодательства, буржуазное общество оказалось в этом вопросе стольнетерпимым? В отличие от феодального общества, оно держится не на сословныхпривилегиях, а на одинаковом для всех праве. Само по себе гомосексуальноежелание не зависит от классовой принадлежности, но оправдать его могли толькостоявшие выше закона аристократы либо, наоборот, самые низы, у которых законавообще не было. Для среднего класса рафинированный гедонизм аристократии инеразборчивая всеядность низов были одинаково неприемлемы, тем более, что те идругие были его классовыми врагами.

Воспитанному в духе сословных привилегийаристократу чужда идея равенства: я буду делать, что хочу, а другим этогонельзя. Буржуа спрашивает: "А что, если так будут поступать все?" и,естественно, приходит в ужас: люди перестанут рожать детей, исчезнут брак исемья, рухнет религия и т.д. и т.п. До признания индивидуальных различий,которые, не будучи сословно-классовыми, могут, именно в силу своейиндивидуальности, относительно мирно сосуществовать с другими стилями жизни,буржуазному обществу XIX в. было еще очень далеко. Его сексуальная мораль былапрокрустовым ложем для всех, но особенно плохо приходилось тем, кто"отличался".

Христианское противопоставлениевозвышенной любви и низменной чувственности, в сочетании с разобщенностьюнежного и чувственного влечения, в которой Фрейд видел общее свойство мужской(и в особенности подростковой) сексуальности, было возведено в абсолют.Утратившая невинность женщина переставала быть не только уважаемой, но зачастуюи желанной. Один английский пастор рассказывал, что когда однажды мальчиком онподумал, что невинная чистая девушка станет его женой, он испытал не вожделение,а чувство жалости по поводу ее унижения. С однополыми отношениями было ещехуже. Ради сохранения самоуважения, люди вынуждены были обманывать не толькодругих, но и самих себя, представляя свое влечение духовным и бестелесным.Однополая любовь была обречена оставаться неназываемой, выступать под чужимименем.

XVIII век называют веком дружбы. Носентиментально-романтическая дружба очень часто, особенно у молодых мужчин,имеет гомоэротическую подоплеку. Дружеские письма немецких романтиков неотличимыот любовных. Клемент Брентано и Людвиг фон Арним, Фридрих Шлегель и ФридрихШлейермахер даже называли свои отношения "браком". Вплоть до серединыXIX в., когда такие чувства стали вызывать подозрения, философы не боялисьговорить даже, что дружба между мужчинами имеет не только духовный, но ителесный характер. Эта эпоха была по-своему наивной и целомудренной. В первойполовине XIX в. друзья могли жить в одной комнате, даже спать в одной постели,и их никто не в чем не подозревал. Иногда это способствовало сексуальномусближению. Другие этот соблазн героически преодолевали. А третьи ни к чему"этакому" и не стремились, мужское тело их просто не возбуждало.Разбираться во всех этих случаях спустя сто или двести лет - дело столь жебезнадежное, сколь и бесполезное.

Вторым способом оправдания однополойлюбви была ее эллинизация. Не имея идейной опоры в христианской культуре, людиискали и находили ее в античности. Примеры мужского воинского братства быливеским аргументом против представлений о "женственности" однополойлюбви, а достижения античной культуры, считавшей мужскую любовь нормальной,доказывали ее нравственное величие и творческий потенциал. Особенно важную рольв этом деле сыграл знаменитый немецкий археолог и историк искусства Иоганн ИоахимВинкельман (1717-1768), который сделал греческий канон мужской красотыдостоянием своих образованных современников.