нечто определённое, не объясняющее, но всё-таки как-то поясняющее и требующее размышления о ходе, трансформации, смене форм, появлении чёрных квадратов и их воспевании эстетствующей в интеллектуальном трансе искусствоведческой богемой.

Фу, как красиво. Но это не я выразился, как вы убедитесь ниже, хотя и я, куда денешься.

Так что ж возникло-то, да и у меня ли? Я ведь искусствоведением никогда не занимался и не позволил бы себе снисходительного, даже презрительного высказывания об искусствоведах как «эстетствующих в интеллектуальном трансе представителей искусствоведческой богемы». По-видимому, где-то в самых отдалённых уголках моей головы сидит, притаился какой-то, мой внутренний двойник-оппонент, и высказывается по любому поводу независимо от меня моим внутренним голосом. И вот что я услышал на этот раз.

Всё началось так. Когда-то, давно-давно, в непредставимом прошлом один из первых ещё совсем волосатых гомо и уже сапиенс провёл на камне пальцем, запачканным красной землёй, черту, которую другие гомо, а может, и он сам впоследствии ни с того ни с сего украсили маленькими чёрточками. Они не знали, что заложили основу изобразительного искусства. «Да-да, – прозвучал мой внутренний голос, голос моего двойника-оппонента – не возражай, так бесхитростно и просто».

Потом, когда я воспроизвёл то, что в моей голове, пришлось удивиться – это не бесхитростно и просто, нет, – это примитивно. Случайные чёрточки, царапки, зарубки никакого отношения к зарождению искусства не имеют.

А внутренний голос продолжил свою мысль, заявил, что линии и чёрточки умножались, переплетались и, наконец, через какое-то время превратились в знаки, символы, и рисунки. Теперь люди восхищаются дошедшими до нас рисунками бизонов, оленей, охотившихся на них людей, изображенных на стенах пещер древними художниками [8, с. 5].

Вроде всё верно и хорошо, что мы восхищаемся древними художниками, но мне снова пришлось удивляться: первые случайные чёрточки, знаки и даже символы и рисунки вряд ли являлись тем, что впоследствии стало искусством. Всё это вначале имело чисто утилитарное значение – указание пути, предупреждение об опасности, сообщение о значимом событии и т. д. А вот когда и почему всё это стало превращаться в искусство? Вот в чём вопрос. И вообще надо же понимать, что мы не всякое искусное, то есть сделанное человеком, принимаем за искусство. Здесь, по крайней мере, для меня, началось самое трудное.

Считают, что существенными особенностями предмета искусства являются его оригинальность, приводящая к эмоциональному воздействию предмета на человека, и отделённость от практического использования. Со временем в предметах искусства стали появляться обобщенные характеристики значимости этого предмета для человека. И с тем, и с другим, и с третьим трудно не согласиться. Согласимся и мы, пока. Тогда почему вдруг наряду с хозяйственно полезными изделиями человек начинает изготовлять и окружать себя предметами, не имеющими прямого утилитарного назначения?

Внутренний оппонент, уверенно чувствующий себя в моей голове, по этому поводу не высказывался. Напомню, он сказал. что бесхитростно и просто: линии, чёрточки, рисунки, и пожалуйста – искусство.

Между тем утверждений, мнений, предположений о том, как не искусство превратилось в искусство, существует множество. Кто-то считает, что всё определилось присущим человеку стремлением к красоте, кто-то считает, что в основе лежала общественная потребность, церковь кладёт в основу искусства внутреннюю религиозность человека и т. д.

Упомяну о размышлениях на тему культуры и искусства М. Веллера [9], близкого мне по духу человека, который так же, как и я, обеспокоен судьбами России и всего человечества. Он предлагает понимать феномен искусства и всей культуры как проявление одного из фундаментальных законов природы, сформулированного Пригожиным[10], закона структурирования хаоса, противостоящего рассеянию энергии и росту энтропии. По Веллеру культура и её неотъемлемая часть, искусство, есть антиэнтропийное проявление процессов структурирования хаоса бытия внутри нас.

Но это не ответ на вопрос, обсуждаемый нами здесь о роли и месте искусства в бытии социума. Это вообще другой этаж познания окружающего мира. Это материалистическое понимание сущности природных процессов в любой сфере, от рождения и гибели звёзд до рождения и противостояния идей о жизни и путях развития социума.

Поэтому важно определить всё-таки, как оно, имеется в виду искусство, возникло и что оно такое?

Закончим обсуждение различных взглядов по этому вопросу, включая откровения моего внутреннего оппонента, подумаем самостоятельно. Но, конечно, не претендуя на открытие каких-либо новых истин. Просто подумать всегда приятно.

Искусство. Прежде всего, вспомним, что такое искусство, каково его место в жизни социума. Полагаю, что кратко это можно сформулировать следующим образом. Искусство – это одна из важнейших составляющих современной культуры, служащая познанию человеком окружающего мира и самого человека, способствующая его созидательной деятельности и общению друг с другом. Это не определение, это понимание того, что искусство есть часть культуры и не нуждается в специальном определении. Оно возникает как продукт деятельности людей, обладающих особыми способностями, которых мы будем называть обобщённо художниками. Оно, искусство, выполняет свою роль в результате его эмоционального восприятия другими людьми, занятыми в иных сферах, не в сфере искусства, назовём их обобщённо потребителями. Это принципиальный момент. Использование этого слова в данном контексте может резать слух, так как обычно оно связывается с потреблением материальных, а не духовных благ. Можно было образовать слово от латинского «percipere» (воспринимать, психолог.) или «recipiens» (принимающий, мед.), последнее используется в литературе [11] (реципиент), хотя это вряд ли удачно. Русское восприниматель или воспринимающий – не звучит и не адекватно требующемуся смыслу. Поэтому я остановился на слове потребитель.

Единство художника и потребителя. Искусство возникает и существует только в единстве художника и потребителя; одно без другого не существует.

Художник творит в этом единстве и выражает в своих произведениях переработанный им в себе окружающий мир. Потребитель в этом единстве воспринимает творение художника. Они существуют в одном и том же мире, что обусловливает их неразрывность.

Художники. Некоторые художники утверждают, что их творчество обусловлено внутренними импульсами и больше ничем. Да, внутренний импульс, конечно, необходим, но художник творит не в безвоздушном пространстве и не потому, что ему в голову нечто ударило – возьму и сотворю. Художник впитывает всё связанное с его бытием в окружающем мире, наполняется переживаниями и испытывает непреодолимое желание понять, выразить и даже освободиться от накопленного жизненного груза. Возникает импульс к тому, что мы называем творчеством.

Но этого недостаточно. Зачем и для кого творить: сочинять песни, стихи, ваять скульптуры, строить удивительные здания, писать картины? Куда и кому он отдаст пережитое и созданное им творение? В окружающий мир, людям. Зачем? Чтобы существовать, быть с ними, делиться накопленным, делиться собой. Таким образом, творчество не отделимо от тех, кто его