– Нам совершенно необходимо знать все, чтознает Марк Свей. Поняли?

Мактьюн посмотрел ему прямо в глаза и ничегоне ответил.

Карей несколько раз за ночь подходила к Марку,а в восемь утра принесла ему апельсиновый сок. Мальчик был один в маленькойгостиной, и она осторожно разбудила его.

Несмотря на все свои многочисленные проблемы,Марк безнадежно влюбился в эту красивую медсестру. Он пил сок и не отводилвзгляда от ее сверкающих карих глаз. Она похлопала по одеялу, прикрывавшему емуноги.

– Сколько вам лет? – спросил он. Карен широкоулыбнулась.

– Двадцать четыре. На тринадцать лет старшетебя. Почему ты спрашиваешь?

– Да так. Вы замужем?

– Нет. – Она осторожно сняла с него одеяло ипринялась складывать его. – Тебе было удобно на диване?

Марк встал и потянулся.

– Лучше, чем та постель, на которой спит мама.Вы всю ночь работали?

– С восьми до восьми. У нас смены по суткам,четыре раза в неделю. Пойдем со мной. Доктор Гринуэй в палате Рикки и хотел быс тобой поговорить. – Она взяла его за Руку, что было очень приятно, и они вместедвинулись к палате Рикки. Потом Карен ушла, закрыв за собой дверь.

Дайанна выглядела усталой. Она стояла в ногахкровати Рикки с незажженной сигаретой в дрожащей руке. Марк подошел к ней, иона положила руку ему на плечо. Они смотрели, как доктор гладит Рикки лоб ипытается заговорить с ним. Глаза мальчика были закрыты, и он никак нереагировал на слова доктора. Было тяжко слушать детский лепет Гринуэя.

– Не слышит он вас, доктор, – наконец сказалаДайанна, но тот не обратил на нее внимания. Она утерла слезу с щеки. Маркпочувствовал запах мыла и заметил, что волосы у нее мокрые. И еще она сменилаодежду. Но не накрасилась, поэтому лицо выглядело непривычно. Гринуэйвыпрямился.

– Очень тяжелый случай, – заметил он как быпро себя, не сводя взгляда с закрытых глаз Рикки.

– Как же нам быть? – спросила Дайанна.

– Подождем. Состояние его стабильно, инепосредственной угрозы нет. Он придет в себя, и очень важно, чтобы в этотмомент вы находились в комнате. – Гринуэй задумчиво посмотрел на них, потираябороду. – Когда он откроет глаза, он должен увидеть свою мать, вы понимаете?

– Я никуда не ухожу.

– Ты, Марк, можешь приходить и уходить, но всеже лучше, чтобы ты как можно больше находился в палате.

Марк кивнул. Даже мысль о том, чтобы провестиздесь еще минуту, была неприятной.

– Первые мгновения – самые важные. Ониспугается, оглядевшись вокруг. Он должен видеть и чувствовать свою мать.Обнимите его, говорите ему, что все будет хорошо. Немедленно позовите сестру. Яоставлю соответствующие указания. Он будет очень голоден, так что мыпозаботимся о еде для него. Сестра уберет капельницу, и он сможет походить покомнате. Но самое основное – быть рядом.

– А когда, вы думаете, он...

– Я не знаю. Возможно, сегодня или завтра.Трудно сказать.

– Вам уже встречались такие случаи? Гринуэйвзглянул на Рикки и решил сказать правду. Он отрицательно покачал головой.

– Такие тяжелые – нет. Ребенок почти что вкоме, что, в общем, нетипично. Обычно, как следует отдохнув, они приходят всебя и начинают есть. – Он попытался улыбнуться. – Но я не слишком волнуюсь. СРикки все будет в порядке. Просто нужно время.

Казалось, Рикки его услышал. Он застонал ивытянулся, но глаз не открыл. Все внимательно наблюдали за ним, надеясь, что онскажет хоть слово. Хотя Марк и предпочитал, чтобы он молчал обо всей этойистории со стрельбой, пока они не обсудят все наедине, ему отчаянно хотелось,чтобы его младший братишка проснулся и начал говорить о чем-нибудь. Он ужеустал смотреть, как тот лежит, свернувшись калачиком, и сосет этот треклятыйпалец.

Гринуэй залез в свой чемодан и извлек оттудагазету. То была утренняя газета “Мемфис пресс”. Он положил ее на постель ипротянул Дайанне визитную карточку.

– Мой кабинет в соседнем здании. Вот тут навсякий случай номер телефона. Помните, сразу же, как он проснется, позовитесестру, а она сообщит мне. Договорились?

Дайанна взяла карточку и кивнула. Гринуэйразвернул газету на кровати и спросил:

– Видели это?

– Нет, – ответила она.

В низу первой полосы шел заголовок:“НОВООРЛЕАНСКИЙ АДВОКАТ КОНЧАЕТ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ В СЕВЕРНОМ МЕМФИСЕ”. Подзаголовком справа была напечатана большая фотография Джерома Клиффорда, алевее, более мелким шрифтом, подзаголовок: “ИЗВЕСТНЫЙ АДВОКАТ ПО УГОЛОВНЫМДЕЛАМ, ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В СВЯЗЯХ С МАФИЕЙ”. Марку прежде всего бросилось в глазаслово “Мафия”.

Гринуэй наклонился вперед и понизил голос.

– Похоже, мистер Клиффорд довольно известныйадвокат в Новом Орлеане. Он занимался делом сенатора Бойетта. Судя по всему,защищал человека, обвиняемого в убийстве. Вы что-нибудь об этом слышали?

Дайанна сунула в рот незажженную сигарету иотрицательно покачала головой.

– Ну, это очень важное дело. Первыйамериканский сенатор, убитый до истечения срока его полномочий. Вы потом тутвсе прочитаете. Там внизу ждут полиция и ФБР. Когда я час назад пришел вбольницу, они уже ждали. – Марк схватился руками за перила кровати. – Они хотятпоговорить с Марком, но не могут этого сделать без моего разрешения. Ну таккак, разрешить?

– Нет, – выпалил Марк. – Я не хочу с нимиразговаривать. – Дайанна и Гринуэй молча смотрели на него. – Со мной можетпроизойти то же, что и с Рикки, если полиция будет ко мне приставать. – Маркпочему-то знал, что полицейские вернутся и снова будут задавать бесконечныевопросы. Они с ним еще не закончили. Но его кинуло в дрожь при виде фото напервой полосе газеты и упоминании о ФБР, и ему настоятельно потребовалосьсесть.

– Не пускайте их пока, – попросила ДайаннаГринуэя.

– Они спрашивали, не могут ли поговорить свами в девять, но я сказал, что нет. Но они не уйдут. – Он снова взглянул начасы. – Я здесь буду до полудня. Может быть, тогда и поговорим с ними.

– Как скажете, – согласилась она.

– Прекрасно. Тогда я их промурыжу додвенадцати. Мы позвонили к вам на работу и в школу, старайтесь хоть об этом небеспокоиться. Просто будьте рядом с Рикки, пока я не вернусь.