– Почему Мемфис? – спросил Уолли Бокс.Фолтригг кивнул, явно одобряя вопрос.

– Он здесь родился, – торжественно промолвилМактьюн, глядя на Фолтригга с таким видом, как будто каждый предпочитаетумереть там, где родился. Ответ был не без юмора, но, поскольку Мактьюн приэтом сохранил серьезное лицо, Фолтригг юмора не понял. Мактьюн и раньше слышал,что умом тот не блещет.

– По всей вероятности, семья переехала, когдаон был еще ребенком, – объяснил он после паузы. – Клиффорд пошел в школу вРаисе и потом в юридический колледж в Тулейне.

– Мы вместе учились в юридическом колледже, –сказал Финк с гордостью.

– Это замечательно. Записка была написана отруки каким-то черным фломастером. Его не нашли ни в машине, ни в его карманах.– Мактьюн взял листок бумаги и протянул его через стол. – Вот. Это оригинал.Поосторожнее с ним. – Уолли Бокс схватил листок и передал его Фолтриггу,который принялся его изучать. Мактьюн потер глаза и продолжил. – Толькораспоряжения насчет похорон и указания для секретарши. Посмотрите там снизу.Такое впечатление, что он пытался что-то приписать синей шариковой ручкой, но вручке не было пасты.

Фолтригг поднес записку поближе.

– Тут написано: “Марк, Марк, где”... Дальше неразобрать.

– Верно. Почерк отвратительный, да и пастакончилась, но эксперты того же мнения: “Марк, Марк, где”. Они еще полагают,что, когда Клиффорд это писал, он был пьян. Ручку мы нашли в машине.Дешевенькая. Вне сомнения, та самая. У него нет ни детей, ни племянников, нибратьев, ни других родственников по имени Марк. Сейчас проверяем ближайшихдрузей, хотя секретарша и сказала, что таковых нет, но до сих пор не нашлиникакого Марка.

– И что это значит?

– Есть один вариант. Несколько часов назад,когда Марк Свей ехал вместе с мемфисским полицейским по фамилии Харди вбольницу, он обмолвился, что Роми сказал или сделал что-то. По словамсекретарши Клиффорда, Роми – сокращенное от Джером. По сути дела, сказала она,многие знакомые называли его Роми, а не Джером. Откуда мальчишке это знать,если не сам Клиффорд ему об этом сказал?

Фолтригг слушал с открытым ртом.

– А вы как думаете?

– Ну, мне думается, мальчишка был в машине дотого, как Клиффорд застрелился. Более того, он пробыл там довольно долго, иначеоткуда столько отпечатков, и они о чем-то говорили. Затем, в какой-то момент,мальчик вылез из машины. Клиффорд пытается приписать что-то в записке и затемстреляет в себя. Мальчишка напуган. Его младший брат в шоке. Вот и все.

– Зачем мальчишке врать?

– Первое, повторяю, – он напуган. Второе – онеще ребенок. Третье – может, Клиффорд ему что-то сказал такое, чего он недолжен был знать.

Доклад Мактьюна был предельно точным, и последраматической последней фразы в комнате воцарилась тишина. Фолтригг замер. Бокси Финк с открытыми ртами уставились на письменный стол.

Поскольку его босс временно растерялся. Боксагрессивно выдвинулся вперед и задал глупый вопрос:

– Почему вы так думаете?

Терпение Мактьюна в отношении прокуроров США иих приспешников истощилось двадцать лет назад. Он их много повидал за этовремя, научился играть в их игры и использовать в своих целях их тщеславие. Онзвал, что лучший способ от них отвязаться – просто ответить.

– Из-за записки, отпечатков и вранья. Бедныйпарень не знает, что делать.

– Вы с мальчишкой говорили? – Фолтригг положилзаписку на стол и откашлялся.

– Нет. Я был в больнице два часа назад, но егоне видел. С ним говорил полицейский, сержант Харди.

– А собираетесь?

– Да, через несколько часов. Думаю, в девятьмы с Труманном поедем в больницу и поговорим с мальчиком и, возможно, с егоматерью. Я бы также хотел побеседовать с младшим братом, но тут все зависит отврача.

– Я бы тоже хотел при этом присутствовать. –Все знали, что Фолтригг скажет именно это. Мактьюн покачал головой.

– Неудачная мысль. Мы сами разберемся. – Голосбыл резким и не оставлял сомнения, кто тут старший. Тут был Мемфис, не НовыйОрлеан.

– Что насчет лечащего врача? Вы с нимговорили?

– Нет еще. Сделаем это утром. Сомневаюсь, чтоон нам в чем-то поможет.

– Как вы думаете, дети могут рассказатьдоктору? – с невинным видом спросил Финн.

Повернувшись к Труманну, Мактьюн закатилглаза, как бы желая сказать: “Ну что за полудурков ты сюда привез?”

– Я не могу ответить на этот вопрос, сэр. Я незнаю, что видели дети. Я не знаю, как зовут врача. Я не знаю, говорил ли он сдетьми. Я не знаю, скажут ли ему дети что-нибудь.

Фолтригг, нахмурившись, посмотрел на Финка,который неловко поежился. Мактьюн взглянул на часы и встал.

– Уже поздно, джентльмены. Наши люди закончатобследовать машину к полудню, и тогда мы снова встретимся.

– Мы должны знать все, что знает Марк Свей, –сказал Рой, не собираясь вставать. – Он был в машине, и Клиффорд с ним говорил.

– Я знаю.

– Да, мистер Мактьюн, но есть кое-что, чего выне знаете. Клиффорд знал, где находится труп, и он рассказал об этом.

– Есть много вещей, которых я не знаю, мистерФолтригг, потому что дело ведется в Новом Орлеане, а я работаю в Мемфисе, каквы сами понимаете. Я не желаю ничего больше знать о бедном мистере Бойетте ибедном мистере Клиффорде. У меня здесь своих трупов по самую задницу. Уже почтичас ночи, а я все еще у себя в офисе, разговариваю с вами, отвечаю на вопросы изанимаюсь не своим делом. И я буду заниматься этим делом до полудня завтрашнегодня, а затем пусть его забирает мой приятель Ларри Труманн. С меня хватит.

– Если, разумеется, вам не позвонят изВашингтона.

– Да, разумеется, если мне не позвонят изВашингтона. Тогда я буду делать все, что прикажет мне мистер Войлз.

– Я разговариваю с мистером Войлзом каждуюнеделю.

– С чем вас и поздравляю.

– По его словам, в ФБР делу Бойетта придаютпервостепенное значение.

– Я слышал.

– И я уверен, мистер Войлз по достоинствуоценит ваши усилия.

– Сомневаюсь.

Рой медленно встал и воззрился на Мактьюна.