дела о коммунистах и выносил постановления о смертной казни через повешение. Каждый офицер, прапорщик роты или отряда принимал участие в терроризировании населения, выносил постановления о порках, конфискациях имущества у лиц, сочувствующих Советской власти, и у семей красноармейцев. При отступлении белая разведка оставила в населенных пунктах Пермской губернии своих тайных агентов для организации партизанских отрядов в тылу в целях поднятия восстаний против большевиков21.

О выдаче местными жителями колчаковцам коммунистов и сочувствующих Советской власти и их расстреле свидетельствуют данные информационных сводок Пермской губЧК и другие сохранившиеся документы.

Документы юридического отдела Пермской губЧК содержат следующие сведения за 1919 г.: «Всего дел за полугодие зарегистрировано 3080. Из них по 204 делам обвиняется 435 в контрреволюционных действиях, в шпионаже 113 человек по 71 делу, в выдаче коммунистов и советских работников по 658 делам 1128 человек, в избиении и расстреле коммунистов 122 человека по 71 делу, в службе у белых 949 человек по 532 делам, в агитации 343 человека по 223 делам, в спекуляции 165 человек по 109 делам, в саботаже 86 человек по 68 делам, в преступлениях по должности 322 человека по 214 делам, в пьянстве и картежной игре 131 человек по 75 делам, в дезертирстве 112 человек по 62 делам, выяснение личности 109 человек по 89 делам, уголовных 236 чел. по 182 делам, в хранении оружия 54 человека по 41 делу, в измене революции 23 человека по 17 делам»22.

24 июня 1919 г. Перевозинский волостной ревком сообщал Сарапульскому горисполкому (Сарапульский уезд вошел в состав Пермской губернии в 1920 г.) о том, что в период власти Колчака было арестовано много советских работников. Аресты сопровождались конфискацией имущества. Двенадцать проживавших в волости человек были расстреляны. После прихода красных с белыми ушли около 2000 человек23. В Юринской волости обстановка так же была сложной: в период господства здесь белых было расстреляно 20 советских работников. 4 апреля служащие волисполкома вместе с делами и имуществом были эвакуированы и не вернулись. 30 июня был сформирован местный ревком24.

В свидетельских показаниях, в частности, говорилось: «Гражданка с. Масленый Мыс Пименова Евдокия, недовольная Советской властью, отправила всех своих сыновей, мужа и других родственников в ряды Белой гвардии, а сама начала составлять списки советских работников и сочувствующих. При первом удобном случае, как только белогвардейские банды заняли деревню, на сходке, перед лицом всех присутствующих, дала список офицеру, который арестовал всех записанных и тут же расстрелял»25.

Крестьянин деревни Струбянки Очерской волости Оханского уезда Пермской губернии Епифан Петрович Серебров при белых был старостой Пахомовского общества и доносил на советских работников, которые служили в комбедах. Они были арестованы комендантом и отданы под суд. По показанию Сереброва были расстреляны Колчанов Артемий Яковлевич и Пономарев Алексей Афанасьевич26.

Крестьянин села Дубровы Оханского уезда Николай Яковлевич Бурдин во время занятия местности белыми доносил на коммунистические семьи и на сочувствующих Советской власти, агитировал против нее, говоря беднейшему населению: «Ишь, пролетария собралась, как Христова дня ждете красных»27.

Крестьянин Пермской губернии Усольского уезда Белоевской волости деревни Климовой Д.Я. Конюхов еще во время пребывания в деревне красных перебежал на сторону белых. Когда красные стали отступать, Конюхов пришел с белыми и начал указывать на семьи коммунистов. Тотчас же был увезен на своей лошади и расстрелян М.К. Ярков, сыновья которого были коммунистами28.

Крестьяне Пермской губернии Оханского уезда Дубровской волости деревни Горской Колчанов Николай Евдокимович и Дружинин Иван Емельянович при белых указывали семьи коммунистов и говорили им, что «если ваши мужья придут домой, то мы их вилами заколем», а после занятия Перми красными агитировали, наводили панику и говорили, что «уже белые недалеко»29.

Крестьяне деревни Гарей Дубровской волости Оханского уезда Пермской губернии Василий Федосов Бояршинов и Пелагея Павловна Ширинкина при белых выдавали семьи красноармейцев, говоря при этом: «Ваша власть садила нас в тюрьмы, изрежем всех на куски, вытянем жилы и заморим голодом»30.

Весьма показательны в этом отношении материалы милиции 6-го района. Крестьянка села Ильинского Пермского уезда А.Н. Шилоносова рассказывала: «Мой муж А.Н. Шилоносов был коммунист. За последнее время он служил в 10-м Кавалерийском полку комиссаром в 4-м эскадроне. Когда сделалось восстание, т. е. 23 декабря 1918 г., моего мужа арестовали, который сидел в подвале у гражданина В.Н. Черноусова сутки. Затем его перевели под арест к Е.Ф. Поносову в склад, где он сидел вторые сутки. Я, жена Шилоносова, пошла к офицерам белых банд и попросила их, чтобы выпустили. Три знакомых офицера взяли его на поруки, сказали, что „в полку у нас он служил правдой“ и предупредили, чтобы он никуда не ходил, не казался, а то могут арестовать снова. Прошло немного времени, гражданин М.Г. Кузнецов пошел в штаб белых банд и сказал, чтобы Шилоносова расстреляли, а также и говорила его дочь П.М. Кузнецова… После этого моего мужа арестовали опять, он еще просидел 5 суток. Была следственная комиссия, состоявшаяся единственно из белых банд, не допрашивая, моего мужа расстреляли 28 декабря 1918 г. Но я пошла и стала просить, чтобы мне дали похоронить моего мужа на кладбище, меня прогнали в шею… Но все-таки пошла, попросила бывшего офицера белых банд, и он мне разрешил похоронить»31.

Крестьянка Т.Л. Соловьева показала следующее: «Когда сделалось восстание в с. Ильинском, то стали расстреливать коммунистов, и один был в партии М. Куликов, которого убили… После этого я слышала, что гражданка О.П. Кузнецова и еще другие граждане взяли убитого Куликова и поставили на ноги, а в бока подперли палками и дали в зубы кость, говоря, что «ел раньше мясо, а в настоящее время кушай кость»»32.

* * *

По мере очищения Пермской губернии от колчаковских войск губернская ЧК налаживала организационную и оперативно-следственную работу на всей территории. Постепенно в губЧК стала поступать информация о положении на местах и пребывании в лесах бандитов и дезертиров. В первые месяцы после освобождения Перми было задержано до 500 дезертиров. Как говорили чекисты, «перебежчики от Колчака поступали в таком количестве, что не было сил почти их регистрировать»33. Иногда в один день приходило до 300 человек34.

Со слов задержанных, они были насильно мобилизованы. Списки в табличной форме, составленные чекистами и членами комиссий по борьбе с дезертирством, позволяют выяснить, как внесенные в них лица попали на службу в белую армию и как долго в ней служили. Особенно важно то, что списки позволяют судить о мотивах и причинах, по которым некоторые из этих лиц дезертировали из Красной