Рождество Христово неизменно отмечалось в Италии как величайшийпраздник, и ликование, которому предавались люди в эти святые дни, не имелоничего общего с теми мрачными гульбищами ряженых, свидетелем которых я был вгорах Шотландии. Из всех церковных праздников Рождество стало для меня самымсветлым и значительным. Живя в Италии, я посещал разные города, но врождественские дни неизменно возвращался домой, в Ассизи.

Перед первым своим итальянским Рождеством я прочел историюМладенца Христа и просмотрел огромное количество картин, запечатлевших этособытие. Глядя на прекрасное дитя, лежащее в яслях или на руках у Девы Марии, япредставлял себя на его месте.

Я закрывал глаза и воображал себя крошечным младенцем,которым мне никогда не довелось быть. Я ощущал себя беспомощным, беззащитным иневинным. Чувство, охватившее меня, было сродни экстазу. Я стремился увидетьМладенца Христа — воплощение детской чистоты — в каждом человеке, с которымсводила меня судьба, будь то мужчина или женщина. Если в душе моей просыпалисьгнев или раздражение — что случалось чрезвычайно редко, — я вспоминал оМладенце Христе и вновь обретал любовь и покой. Я представлял, что держуБожественное Дитя в своих объятиях. Вера моя в Христа была непоколебима. Язнал, настанет день, когда я выполню свое земное предназначение и соединюсь с ним.Я преклоню колена перед яслями и благоговейно коснусь Младенца Христа.

Я знал, что Господь един, что он соединяет в одном лицеМладенца, Человека, Распятого Спасителя, Бога-Отца, Сына и Святого Духа. Этобожественное единение я сумел осознать с потрясающей ясностью. Всетеологические дискуссии по этому вопросу, считавшемуся одним из самых сложных изапутанных, неизменно вызывали у меня снисходительную улыбку.

За время, проведенное в Италии, я стал истинным и рьянымслужителем Господа, проповедником, способным привлекать к себе сердца,непревзойденным исполнителем псалмов и гимнов, целителем, способным избавлятьот телесных недугов и утешать в скорбях.

Однако теперь мне, джентльмены, необходимо дать вамподробные объяснения относительно некоторых особенностей моего душевногосклада.

С самого начала присущие мне непосредственность, простодушиеи прямота вызывали всеобщее удивление. Разумеется, никто не догадывался, чтоистинная причина детской моей невинности заключается в том, что я и в самомделе ребенок, недавно появившийся на свет. То, что я питался лишь молоком исыром, казалось людям всего лишь причудой. Быстрота и сметливость, которую япроявил в обучении, снискали мне немало похвал. Очень скоро я научился читать иписать по-итальянски, по-английски и по-латыни.

Я полагал, что тело мое и душа пребывают в беспорочнойсвятости.

Для меня не существовало ни грязной работы, ни тяжелогопослушания. Любое дело я исполнял с охотой и рвением. Вместе с другими монахамия отправлялся ухаживать за прокаженными, которых не пропускали за городскиеворота.

Прикасаясь к их гноящимся язвам, я не испытывал ни страха,ни отвращения. Если болезнь проникнет в мое тело, я не дам ей развиться, думаля. Возможно, именно в этом заключался ключ к пониманию природы моего характера.Я обладал способностью развивать в себе лишь те черты и свойства, которые мнесамому представлялись необходимыми.

Я снисходительно относился ко всем людским несовершенствам ислабостям, за исключением ненависти и злобы. На протяжении всей моей земнойжизни отношение мое к окружающему миру оставалось неизменным. Порой меняпосещала печаль, порой я был вынужден гнать от себя соблазны. Но никогда вответ на зло я не отвечал злом и не поддавался искушению.

Я знал, что люди в большинстве своем в ужасе бегут отпрокаженных, и потому, ухаживая за ними, наслаждался собственной смелостью. Япомнил, как святой Франциск боролся со своим страхом, и был полон решимости неуступать ему в величии. Денно и нощно я заботился о страждущих. Ясобственноручно мыл и переодевал тех, кого болезнь лишила последних сил. Узнав,что святая Катерина Сиенская как-то выпила воду из лохани, в которой купалсяпрокаженный, я с радостью повторил это деяние.

Вскоре я стал известен в Ассизи. О моей невинности,бесстрашии и доброте ходили легенды. Одни называли меня избранником Божьим,другие — блаженным. Так или иначе, молва о молодом монахе, в душе которогогорит неугасимый огонь, зажженный святым Франциском, монахе, который воплощаетв жизнь все заветы основателя своего ордена, росла и ширилась.

Благодаря тому, что я поражал людей своим простодушием,очевидным неумением хитрить и кривить душой, детской открытостью, люди тожестремились распахнуть передо мной свои сердца. Порой, глядя в мои сияющиеглаза, они без утайки рассказывали о самом сокровенном. Я выслушивал ихисповеди с неизменным вниманием, не пропуская ни слова. Так, внимая самымразнообразным признаниям, наблюдая за выражением человеческих лиц, я, дитяогромного роста, постепенно постигал правду жизни.

Сознание мое неуклонно развивалось, и я всяческисодействовал этому.

Выучившись читать и писать, я начал делать записи по ночам,урывая часы от сна. Я заучивал наизусть поэмы и песни, разглядывал роспись настенах базилики, любовался дивными фресками Джотто, запечатлевшими наиболееважные события из жизни святого Франциска. На одной из фресок художникизобразил, той Франциск обнаружил на своем теле стигматы — раны на руках иногах в точности в тех местах, где гвозди пронзили тело Христа. Я охотнобеседовал с пилигримами, прибывшими в Ассизи издалека, выслушивал их рассказы ородных местах и о том, что им удалось повидать в пути.

Первая точная дата, которая всплывает в моей памяти, —1536 год. Мне часто приходилось ездить во Флоренцию, где я помогал бедным,посещал их убогие жилища и приносил им хлеб и питье. В ту пору во Флоренциигосподствовало семейство Медичи. Возможно, город этот уже миновал период своеговеличайшего расцвета. Однако такие выводы можно делать, лишь оглядываясь назадиз далекого будущего. В те годы ничего подобного мне в голову не приходило.

Напротив, Флоренция представлялась удивительно прекрасным,богатым и процветающим городом. Там во множестве продавались книги,отпечатанные типографским способом, что в ту пору было редкостью. Чуть не накаждом углу красовались скульптуры великого Микеланджело. Купеческие гильдиисохраняли свою власть, хотя торговля, по большей части, переместилась в НовыйСвет. В городе проходила нескончаемая череда красочных представлений имноголюдных процессий, таких как шествие в праздник Тела Господня. Пьесы иживые картины разыгрывались на уличных подмостках едва ли не каждый день.

Банк Медичи в те годы являлся величайшим банком в мире.