каким-то загадочным образом ворвался сильный ветер, сдувший пыль с бумаг? Однако все окна на поверку оказались плотно закрытыми, да и ночь снаружи была безветренной. Ла Порт вернулся в постель, но вновь заснуть уже не удавалось.

Шорохи и голоса, которые он ранее счел причиной своего пробуждения, больше не повторялись. Это наводило на мысль, что он всего лишь стал жертвой дурных сновидений, навеянных вечерней выпивкой. В конце концов он убедил себя в том, что таково единственное правдоподобное объяснение.

На следующее утро, повинуясь внезапному импульсу, Ла Порт наугад вытянул одну рукопись из бумажных завалов в кабинете. Она была озаглавлена «Незавершенное колдовство» и повествовала о человеке, который добился частичной власти над демонами и элементалями, но не мог подчинить их полностью, пока не найдет некие давно утраченные формулы. В свое время Ла Порт забросил рассказ, ибо затруднился с выбором одного из нескольких вариантов решения колдовской проблемы, предложенных его чересчур богатой фантазией. Теперь же он сел за пишущую машинку, вознамерившись довести дело до конца в наилучшем виде.

На сей раз он не колебался, подбирая нужные слова или отклоняясь от изначального сюжета. Чудесным образом ему все сразу стало ясно, и он провел за работой остаток утра, весь день и весь вечер. К полуночи был дописан финальный абзац, в котором колдун, пережив немало опасностей и потрясений, все же добился успеха и, находясь под защитой магических кругов, заставил ужасных владык четырех частей преисподней исполнять его малейшие капризы.

По ощущению Ла Порта, рассказ получился на редкость удачным. Тут можно было рассчитывать на изрядный гонорар, а заодно и на восторженные отзывы множества верных, но нетерпеливых поклонников. Он решил отослать текст в редакцию с утренней почтой, перед тем, возможно, кое-что подправив. Разумеется, при таком финале прежнее название не годилось, но Фрэнсис не сомневался, что легко придумает замену после ночного отдыха.

Он почти забыл о нелепом сновидении, посетившем его после вчерашней попойки. Спал он глубоким, но не то чтобы мертвым сном. Какая-то часть его сознания временами выныривала из забытья, и тогда ему чудился неумолчный стрекот старенького «ремингтона» в соседней комнате. Однако Ла Порт был слишком утомлен, чтобы полностью пробудиться даже при всей странности такого звука в данных обстоятельствах, и отрешенно воспринял это как одну из необъяснимых причуд царства грез.

Поутру, после скудного завтрака, он стал перечитывать рассказ с карандашом на изготовку, дабы исправлять опечатки или вносить мелкие изменения в текст. Ничего такого не потребовалось на первых страницах, написанных месяцами ранее, и он быстро добрался до места, с которого накануне продолжил описывать злоключения колдуна. И озадаченно замер, не узнавая ни единой фразы из недавно им же самим напечатанных! Продолжив читать, он от озадаченности перешел к полнейшему недоумению: сюжет, события, развитие интриги – все шло вразрез с тем, что он придумал и записал накануне.

Казалось, некая рука, направляемая демоническими силами, переделала и извратила всю историю. Теперь внимание сосредоточилось на преисподней и ее владыках, а колдун с его магическими формулами стал всего лишь пешкой, передвигаемой в чудовищной игре с целью господства над душами, планетами и галактиками. Да и сам стиль повествования разительно отличался от обычной манеры Ла Порта: текст пестрел странными архаизмами и неологизмами, фразы обжигали и сверкали подобно адским самоцветам, образы пламенели и чадили, как зловонные курильницы пред сатанинскими алтарями.

Ла Порт то и дело пытался прервать чтение этой жестоко изувеченной истории. Но какая-то мрачная зачарованность – а равно оцепенение не верящего своим глазам автора – удерживали его вплоть до самого финала, когда злосчастный некромант был раздавлен грудой массивных гримуаров, каковые собирал всю жизнь в надежде достичь всемогущества. Только тогда Ла Порт смог отложить рукопись в сторону. Его пальцы дрожали, словно он прикоснулся к свернувшейся кольцами смертельно опасной змее.

Истязая свой мозг в поисках какого-нибудь здравого объяснения, он вспомнил о стрекоте пишущей машинки, то ли ему приснившемся, то ли услышанном сквозь сон. Что, если он сам в сомнамбулическом припадке поднялся ночью с постели и заново переписал рассказ? Или к этому причастен какой-то демон или иная потусторонняя сила? Без сомнения, текст напечатали на его собственной машинке, о чем свидетельствовали характерные дефекты – слегка смазанные оттиски некоторых букв и знаков препинания.

Эта загадка встревожила его необычайно. Он никогда не замечал за собой предрасположенности к лунатизму или каким-то трансовым состояниям. И хотя сверхъестественное было, так сказать, фирменным литературным товаром Ла Порта, его рассудок наотрез отказывался принимать идею нечеловеческого соавторства.

Совершенно сбитый с толку, Ла Порт попытался занять себя, приступив к новой истории. Но сосредоточиться никак не удавалось, ибо неразрешенная загадка ни на миг не выходила из головы.

Оставив попытки втянуться в работу, он вышел из дома – причем так поспешно, словно за ним гнался по пятам сам дьявол.

Много часов спустя Ла Порт кое-как доплелся до дома при неверном свете сдавленной облаками луны. Перед тем, забыв о своей обычной экономности, он потерял счет заказанным порциям бренди в деревенском баре. Тамошнюю публику он не жаловал, но этим вечером засиделся допоздна. Никогда еще его так не тяготило одиночество собственного жилища, где ему составляли компанию лишь книги да рукописи, а также фантазии, еще не записанные или недописанные.

Так и не избавившись полностью от смутного беспокойства из-за этой загадки, он не удосужился раздеться и зажечь лампу, а просто рухнул поперек кровати и провалился в пьяное забытье.

И тотчас нахлынули дикие сновидения. Мерзостные голоса что-то визжали и бормотали ему в уши; расплывчатые, но оттого не менее кошмарные фигуры носились вокруг, как плясуны на каком-то демоническом шабаше. Сквозь какофонию голосов – похоже, покушавшихся на его спокойствие и безопасность – пробивались беспрестанный стрекот клавиш и скрежет сдвигаемой каретки «ремингтона». Вдобавок грохотали резко открываемые и закрываемые ящики письменного стола и что-то шуршало, будто с места на место перемещалось огромного количества бумаг.

Ла Порт очнулся от этого раз за разом повторяющегося сна – и оказалось, что странные шумы продолжаются наяву. Как и накануне, он вскочил с постели, зажег лампу и направился в кабинет, откуда доносились голоса и звуки.

Там он, все еще полусонный и пьяный, вместо привычной комнаты вдруг обнаружил гигантский зал, до потолка и стен которого не доставал свет лампы в дрожащей руке. Посреди зала вздымались горы рукописей, множась массой и числом прямо на глазах, – как в видениях, порожденных черной магией гашиша. Вершины этих нависавших над ним бумажных гор терялись в сумраке под колоссальными сводами.

А на письменном