«В течение 8 июля части бригады вели упорные бои с танками и пехотой противника в районе выс. 242.1. Сосредоточив крупные силы, немцы несколько раз пытались атаковать упомянутую высоту, Красную Поляну и Верхопенье. Командир бригады поставил батальонам задачу во чтобы то ни стало не допустить немцев. Он сам выехал на место и повел в бой 18 танков. Завязалась жаркая схватка, в результате которой противник был отброшен.

Тов. Бурда организовал и направил в бой ряд в беспорядке отступающих танков других соединений, а также 1244‑й иптап с 20 орудиями.

Нашими частями было уничтожено 9 легких танков и один «тигр», который подожгла противотанковая батарея. В результате сегодняшних боев части бригады, если не считать повреждения ствола пушки одного танка, потерь в технике и живой силе не имели.

При бомбардировке сожжена автомашина мспб с боеприпасами и танк Т-34, принадлежащий 49‑го танковому батальону. Убит один человек.

Во время боя 5 танков 253‑го танкового батальона вышли из строя из–за технических неисправностей. Все они отправлены на СПАМ»{727}.

О храбрости и героизме, проявленном воинами 49‑й тбр, подполковник Боярский докладывал в донесении на следующий день:

«1. Четвертый день боев на нашем участке белгородского направления был одним из напряженнейших по силе и интенсивности налета вражеской авиации. Наши подразделения, а также отдельные танки кроме наземных атак подвергались яростным атакам с воздуха. Несмотря на это, люди не теряли присутствия духа и стойко сражались за родную землю.

На командном пункте огневого рубежа, на выс. 242.1 в то время, когда командир бригады гв. подполковник Бурда ставил экипажам задачу, появились 18 пикировщиков. 2 наших танка были подожжены, а один — подбит.

Во время бомбардировки экипаж командирского танка и [768] сам командир рассредоточились. Но как только самолеты ушли, показались немецкие танки. Командира бригады поблизости не было, к тому же его механик–водитель тов. Горбачев был насмерть поражен осколком бомбы. И вот радист сержант Хасанов занял место механика–водителя, собрал остальных членов экипажа, разыскал комбрига и вывез его на танке в безопасное место. Ведя машину, тов. Хасанов одновременно передавал приказания командира по радио о боевых действиях.

2. Командир орудия (иптпб) коммунист тов. Коповалов в момент налета авиации и приближения неприятельских танков со своим расчетом выдвинулся вперед батареи и вел огонь до тех пор, пока не был получен приказ отступить. Отходя, расчет на руках вынес орудие в безопасное от обстрела место поле боя.

3. Ст. лейтенант тов. Петрушков (49‑й тб-н) в жестоком бою был ранен. Члены экипажа комсомольцы тт. Ильющенков, Лыков и Полторацкий оказали первую помощь своему командиру и эвакуировали его в безопасное место. После этого быстро вернулись на огневой рубеж. Командование машиной взял на себя башкир ст. сержант тов. Ильющенков. Он умело маневрировал танком, а тов. Полторацкий не только выполнял обязанности радиста, но и был заряжающим. Через некоторое время боя экипаж уничтожил два немецких танка Т-4, один транспортер и истребил 30 фашистов.

4. Санитар 49‑го тб Комлядзе вынес с поля боя 8 раненых танкистов. Он же был связным между танками и несколько раз ходил в разведку. Впоследствии тов. Комлядзе был ранен»{728}.

Уже отмечалось, что на протяжении всей операции «Цитадель» большую помощь войскам ГА «Юг» оказывали авиасоединения 4‑го ФВ генерала О. Десслоха. Высокая эффективность ударов с воздуха предопределялась в том числе следующими тремя важными факторами. Во–первых, прежде чем вызвать авиацию, все цели тщательно разведывались силами разведгрупп, нередко проводилась и разведка боем. Во–вторых, к этому моменту в вермахте уже была отработана на практике система авианаводчиков. Представители авиасоединений находились в штабах даже танковых дивизий, а в отдельных случаях они на специальных бронемашинах выезжали непосредственно в боевые порядки атакующих танковых полков. Помимо координации действий экипажей самолетов и наземных частей, эти офицеры люфтваффе, имея собственные средства связи, должны были каждые два часа передавать [769] данные об оперативной обстановке в полосе дивизии, к которой они прикомандированы. Тем самым штаб авиасоединения мог постоянно в деталях отслеживать развитие наземной обстановки и снизить возможность ошибок при бомбардировке в случае, к примеру, прорыва своих войск в глубь обороны противника. В-третьих, значительная часть сил, в частности корпуса генерала Г. Зайдемана, базировалась близко от передовой, на аэродромах, расположенных в 20–25 км от линии соприкосновения войск. Кроме того, для маневра силами непосредственно перед передним краем на расстоянии 3–4 км были оборудованы взлетно–посадочные площадки, а на расстоянии до 10 км аэродромы подскока, использовавшиеся, как правило, бомбардировщиками. Тем самым достигалась высокая степень оперативности и при перенацеливании авиасоединений, и при вызове самолетов на поле боя. Заявки от наземных войск и приказы от командования непосредственно экипажам проходили достаточно быстро, и заметно было сокращено подлетное время.

Поэтому уже через 30–40 минут после того, как атакующие танки встречали сильный узел сопротивления, над полем уже появлялись «юнкерсы» и «хейнкели». Это существенно влияло на успешные действия наземных войск. Особенно при прорыве укрепленных противотанковых узлов сопротивления. Это отмечается и в советских документах и сообщениях, поступавших в штаб 48‑го тк и 2‑го тк СС. Так, вечером 8 июля командование 11‑й тд доложило о сильном бое, который ведет ее танковый полк с атакующими русскими танками. При этом подчеркивалось, что две группы штурмовиков под прикрытием двух эскадрилий истребителей оказывают очень существенную поддержку.

В то же время командиры советских танковых частей и соединений указывали на достаточно высокую эффективность пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс‑87» и его модификации «охотника за танками» Ю-87G-1. Причем эти «охотники» обычно действовали совместно с бомбардировщиками. Об этом самолете уже упоминалось выше. С первых дней наступления на Курск эскадрильи этих машин были введены в бой в полосе 4‑й ТА. В отчете 5‑го гв. Стк упоминается о сильном ударе Ю-87G-1 6 июля по его танковым бригадам в районе хуторов Озеровский и Калинин.

Несмотря на высокие потери экипажей и самолетов, которые понесли группы 8‑го ак, укомплектованные этими машинами, ряд пилотов, участвовавших в боях на Курской дуге, выжили. Среди них ставший впоследствии широко известным полковник Г. Рудель. Летом 1943 г. на южном участке Курской дуги он летал на «противотанковом» варианте «юнкерса». Вот [770] как он вспоминал об особенностях применения этих самолетов против советских танков в полосе наступления 4‑й ТА:

«Во время наших вылетов на земле разыгрывается грандиозное танковое сражение — подобного мы не видели с 1941 года… Поскольку русские являются мастерами камуфляжа, их противотанковые пушки обнаружить и уничтожить трудно.

В первом же вылете от огня моего орудия взрываются четыре танка, к вечеру счет доходит до двенадцати. Мы просто в восторге оттого, что спасли множество жизней немецких солдат. Но после этого дня пришлось немало потрудиться нашим ремонтникам, поскольку противовоздушная артиллерия нанесла нам урон.