для которых обработка земли является лишь побочной отраслью, а главное занятие – промышленный труд, изготовление продуктов, продаваемых – непосредственно или при посредстве купца – на мануфактуру. Это причина – хотя и не главная – того явления, которое прежде всего сбивает с толку исследователя английской истории. Начиная с последней трети XV века он встречается с непрерывными, только иногда смолкающими жалобами на рост капиталистического хозяйства в деревне и на растущее уничтожение крестьянства. Но, с другой стороны, он видит, что это крестьянство, пусть в уменьшенном количестве и при все более ухудшающихся условиях, существует все время. Главная причина этого состоит в следующем: в Англии попеременно преобладает то зерновое хозяйство, то животноводство, и в зависимости от этого колеблются размеры крестьянского производства.» / Там же. С. 758.

1063

Там же. С. 758–759.

1064

Там же. С. 759–760.

1065

Там же. С. 760.

1066

Там же. С. 761.

1067

Там же. С. 764.

1068

Там же.

1069

Там же. С. 764–765. «С самого своего зарождения крупные банки, подкрепленные национальными титулами, были лишь обществами частных спекулянтов, которые оказывали содействие правительствам и, благодаря полученным привилегиям, могли ссужать им деньги. Поэтому самым непогрешимым мерилом накопления государственного долга является прогрессивное повышение акций этих банков, расцвет которых начинается с момента учреждения Английского банка (1694 г.). Английский банк начал свою деятельность ссудами правительству денег из 8 %; вместе с тем он был уполномочен парламентом чеканить деньги из того же самого капитала, который он еще раз ссужал публике в форме банкнот. Этими банкнотами он мог дисконтировать векселя, давать ссуды под товары, скупать на них благородные металлы. Прошло немного времени, и эти фабрикуемые самим банком кредитные деньги стали функционировать как звонкая монета: банкнотами выдавал Английский банк ссуды государству, банкнотами уплачивал за государство проценты по государственным займам. Мало того, что он одной рукой давал, чтобы другой взять гораздо больше; даже когда он получал, он оставался вечным кредитором нации на всю данную им сумму до последней копейки. Мало-помалу он стал непременным хранителем металлического запаса страны и центром тяготения для всего торгового кредита. В то самое время, когда англичане перестали сжигать на кострах ведьм, они начали вешать подделывателей банкнот. Какое впечатление произвело на современников внезапное появление этого отродья банкократов, финансистов, рантье, маклеров, спекулянтов и биржевых волков, показывают сочинения того времени, например, сочинения Болингброка.» / Там же. С. 765.

1070

«Европейские государства дрались из-за патента на это изобретение (системы протекционизма. – Н.С.) и, раз попав на службу к рыцарям наживы, не удовольствовались уже тем, что с этой целью грабили свои собственные народы, косвенно – путем покровительственных пошлин, прямо – путем экспортных премий и т. п. Они насильственно искореняли всякую промышленность в зависимых от них соседних странах, как, например, была искоренена англичанами шерстяная мануфактура в Ирландии. На европейском континенте процесс этот, с легкой руки Кольбера, был еще более упрощен. Первоначальный капитал притекает здесь к промышленникам в значительной мере прямо из государственной казны.» / Там же. С. 767.

1071

Там же. С. 769.

1072

Там же. С. 769–770.

1073

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 772–773.

1074

Там же. С. 773.

1075

Там же. Заметим, последняя (двадцать пятая) глава первого тома «Капитала» посвящена современной теории колонизации. В этой связи К. Маркс показал, что капитал преобразует традиционный способ производства в колониях тем же самым путем, что и в метрополии: он экспроприирует непосредственного производителя, насильственно уничтожает частную собственность, основанную на собственном труде. Эта экспроприация осуществляется на основе разделения и кооперации труда, широкого применения в крупном масштабе машин, обособления земледелия от промышленности, развития общественной производительной силы труда, жесточайшей эксплуатации наемных рабочих, занятых на капиталистических предприятиях колониальных стран. / См.: Там же. С. 774–784.

1076

Маркс К., Энгельс Ф. Т. 46. Ч. II. С. 212–213.

1077

См.: Сычев Н.В. Политическая экономия или общая теория развития экономики. Т. 1. Общетеоретические проблемы политэкономии. Жуковский: МИМ ЛИНК, 2012. С. 1221–1224. Здесь дано систематическое изложение теоретических представлений В. Зомбарта и М. Вебера о сущности хозяйства, структуре хозяйственного строя, специфике хозяйственной жизни, отличительных особенностях некапиталистических хозяйственных систем и капитализма как хозяйственной системы рационального типа.

1078

Зомбарт В. Современный капитализм. Т. 1. Введение. Докапиталистическое хозяйство. Исторические основы современного капитализма. М.-Л., 1931. С. 315.

1079

Там же. С. 315–316.

1080

Там же. С. 316.

1081

Там же. С. 323–324.

1082

Там же. С. 324–325.

1083

Там же. С. 325.

1084

Там же..

1085

Заметим, по-видимому, это утверждение было сформулировано автором под влиянием работ немецких философов А. Шопенгауэра и Ф. Ницше («Мир как воля и представление» и «Воля к власти») – типичных представителей субъективного идеализма. Первый стал родоначальником теории волюнтаризма. В соответствии с ней А. Шопенгауэр заявлял, что сущностью мира является слепая, неразумная воля. Последняя есть побуждение человека к действию, к достижению определенного результата. Абсолютизируя роль воли в общественной жизни, он трактовал ее как исходное начало, корень всего сущего.

Будучи основоположником «философии жизни» – субъективно-идеалистического направления буржуазной философии, сложившегося в Германии в конце XIX – начале ХХ вв., Ф. Ницше, воспринимая основные идеи теории волюнтаризма, вместе с тем отверг, во-первых, шопенгауэровский монистический волюнтаризм, противопоставив ему плюрализм воль, т. е. наличие множества конкурирующих и сталкивающихся в смертельной борьбе разных «центров» духовных сил; во-вторых, более позднюю идею А. Шопенгауэра об отказе от воли, самоотречении и аскетизме, сокрушающих ее. По мнению автора, отказ от «воли к жизни» есть «средство спасения». В противоположность этому Ф. Ницше выдвинул другой тезис, согласно которому жизнь есть «воля к власти». Это основной критерий значимости любого естественного и общественного явления. Ибо всюду идет борьба