– Теперь ты получил представление о том, что это такое. Когда это закончится – если закончится, – все мы будем на равных.

Несколько долгих мгновений Прад смотрел на экран:

– Мне кажется, они не способны к переговорам. Я видел еще одну смерть и несколько серьезных травм. Такими темпами мы перебьем друг друга к исходу дня.

– У тебя есть планшетник?

– Конечно.

– Нам нужно пробраться в главный грузовой трюм, туда, где ты впервые рассказал нам об исчезающей памяти. Спрай и остальные поддерживают там порядок.

– Что ты задумала, Скар?

– Ты знаешь, что я задумала.

Это было трудно – пробраться через весь корабль. Думаю, без Прада у меня бы не получилось. Но Прад знал о «Капризе» больше, чем я могла бы выучить за всю жизнь. Меня поразило, что на корабле все еще имелись безлюдные коридоры и вспомогательные шахтные стволы – только технический персонал знал, где они проходят и как в них попасть.

Трюм был забит людьми, и атмосфера там царила неприятная. Впрочем, никто не пытался убить друг друга, что уже было прогрессом по сравнению с творящимся в других отсеках корабля. Если и был шанс обратить поток вспять, то только здесь.

Йесли увидела нас с Прадом. Члены Троицы и их миротворцы находились в центре толпы, поддерживая хрупкий порядок. Нам пришлось проталкиваться к ним, игнорируя выкрики и толчки.

– Забудь, Скар, – сказала Йесли. – Они могли однажды купиться на угрозу взорвать корабль, но во второй раз не клюнут.

– Я знаю и вовсе не собиралась делать это еще раз. – Я резко взглянула на Йесли. – Я могла бы тебе сказать, что этот указ к добру не приведет.

– У нас не было выбора, – сказал Спрай, которому пришлось повысить голос из-за криков. – Различия между нами убьют нас. Мы не можем позволить, чтобы одна из Книг сделалась точкой разделения. У нас и без того достаточно причин ненавидеть друг друга и не доверять друг другу.

– Указ уже издан, – произнесла Сакер. – Если мы пойдем на попятный, то продемонстрируем слабость.

– Я и не прошу вас это делать. Дайте мне поговорить с ними.

Моя самонадеянность насмешила Сакер.

– У тебя есть для них то, чего еще не предлагали мы?

– Мое прошлое, – сказала я.

Я встала перед толпой – другими словами это не назовешь. Потом положила руку на грудь, туда, где находилась моя медленная пуля.

Стоящий рядом со мной Прад поднял планшетник над головой и наклонил его так, чтобы все видели экран.

Он что-то показывал. Этого хватило, чтобы крики и споры немного стихли. Внимание толпы переключилось с Троицы на меня.

– Вы меня знаете, – сказала я. – Я – Скар. Я была солдатом, как и большинство из вас. Я сражалась вместе с вами – или против вас, если это по-прежнему имеет значение. – Я подождала, чтобы шум еще немного стих. Я ни секунды не сомневалась, что мой контроль над их вниманием очень непрочен. Мне требовалось взвешивать каждое слово. – Я тоже читала Книгу, – продолжала я. – Она очень много значила для моих родителей. Сама я не слишком-то верила. Но эти слова давали мне утешение во время войны, когда меня оторвали от дома и семьи. Некоторые из вас знают мою историю. Вы знаете, как я попала в беду из-за Орвина, но это лишь часть истории. Я вообще не подлежала призыву, но все же меня мобилизовали. И я старалась быть хорошим солдатом. Старалась соблюдать законы войны, поступать правильно. Нас учили ненавидеть врагов, и я, пожалуй, действительно ненавидела их. Но родители всегда говорили мне, что мы с этими людьми читаем одних и тех же пророков. Это сдерживало мою ненависть. В глубине души я знала, что мы мало чем отличаемся друг от друга. И мне никогда не нравилось убивать.

Я бросила взгляд на Прада, и Прад ответил мне вопросительным взглядом – действительно ли я готова?

– Это моя прежняя жизнь, – продолжила я. – Эти люди – мои родители. Я любила их, а они любили меня. Эти слова – все, что связывает меня с домом, с тем человеком, каким я была, с миром, который я знала. С верой, в которой я была рождена. И теперь я отдаю это все. Я отдаю себя. С этого момента все, что было до пробуждения, перестает иметь значение. Я буду носить это в душе, но технически, с помощью медленной пули, не смогу больше подтвердить ни единого слова. Я могу быть лучше лучших из нас и хуже худших. – Я сглотнула и кивнула Праду. – Давай. И объясни им, что происходит.

Прад коснулся планшетника. И заговорил пронзительным, дрожащим голосом:

– Я стираю содержимое медленной пули Скар. Она отдает часть себя. Отказывается от возможности подтвердить, кто она такая и какую роль играла на войне.

Строки исчезали с экрана планшетника одна за другой. Фотографии моих родителей помедлили несколько мгновений, потом сделались тусклыми и расплывчатыми, словно я видела их сквозь давно не мытое окно. А потом исчезли.

– Процесс необратим, – сообщил аудитории Прад. – Я удаляю эту информацию на очень глубоком уровне, восстановление невозможно. А когда удаление закончится, я запишу в пустые ячейки памяти жизненно важную информацию из памяти корабля. Скар будет нести в себе частицу наших знаний, спасенную из основной памяти, которая отказывает. Скар уже выбрала, что это будет. Скажешь им?

– Военная поэтесса Джиресан, – сказала я. – Все ее сохранившиеся произведения.

– Но Джиресан родилась на одной из наших планет, а не ваших, – заметил Спрай.

– Я знаю.

– И все-таки ты выбрала для сохранения ее, а не стихи одного из ваших военных поэтов?

– Кто-то же должен это сделать.

Спрай задумчиво кивнул:

– Спасибо, Скар. Спасибо за твой выбор.

– Она не хочет, чтобы это закончилось на ней, – сказала Йесли. – Верно, Скар?

– Да. – Я повернулась к Праду. – Этот человек был прав. Те, у кого есть медленные пули, получают шанс что-нибудь изменить. Но для этого нам придется пожертвовать тем, что мы есть. Отделить себя от своего прошлого. От всего, что было важно для нас, всего, что сделало нас вот такими. Нам придется отпустить это все.

– Скверные люди смогут начать с чистого листа, – сказал Спрай. – Все грехи будут забыты.

– Знание о том, кто мы есть и кем были, останется в нашей собственной памяти, – возразила я. – Это относится ко всем нам: и к хорошим, и к плохим, и к средним.

– Но память о войне так просто не сотрешь, – возразила Сакер.

– Я знаю. Но пули – это связь с тем, кем мы были. Если оборвать ее, мы хотя бы положим начало новому пути.

– Это будет нелегко, – сказала Йесли.

– Думаешь, мне сейчас было легко?

Но Прад снова поднял руку:

– То, что я сейчас сделал для Скар, я могу сделать для любого из вас. Это просто и быстро. – И он взмахнул над головой планшетником, словно трофеем. – Скар выбрала слова Джиресан, чтобы оставить их в себе. Она стала хранителем Джиресан! Любой из вас тоже может принести жертву, сделать такой же выбор!