рода трепет. Поначалу он не работал и просто смотрел на дочь.

– Мне бы хотелось, чтобы это сделала именно ты, – попросил он Мерсе. – Это нечто особенное. Вино, произведенное из этого винограда, очень много для меня значит.

Мерсе неуклюже срезала гроздь. Затем осмотрела ее, почистила и положила в корзину. Она подняла взгляд на отца – глаза Уго были полны слез, подбородок дрожал.

– Пожалуйста, не останавливайся, – тихо сказал он умоляющим голосом, пару раз прочистив горло.

Еще одна гроздь.

Где-то здесь, совсем рядом, Дольса ему отдалась. А потом ее убили в Новом замке. «Я была счастлива», – сказала она, перед тем как Лысый Пес перерезал ей горло.

Мерсе работала одна.

Из винограда, который Дольса раздавила в руке и дала ему попробовать, Уго сделал лучшее вино во всей Каталонии. Затем он потерял земли из-за Эулалии и ее отца. Но сумел их вернуть.

– Дело ведь не только в вине, правда? – спросила Мерсе, возвращая его к реальности.

Уго кивнул:

– Однажды, когда ты была еще девочкой, я пообещал, что эти земли будут твоими.

Мерсе попыталась улыбнуться и отвернулась, чтобы продолжить работу.

– Доченька, после стольких лет мучений и страданий Бог смилостивился – и вот я стою рядом с тобой на землях, о которых мечтал всю жизнь. Вот что я тебе скажу: никогда не сдавайся. Однажды ты сможешь быть с Арнау – и исполнишь свою мечту, как я осуществил свою.

– Но я не хочу ждать этого годами! – Птицы, испугавшись крика Мерсе, упорхнули с веток. – Мне он нужен сейчас! – кричала она. – Думаешь, новый граф де Наварклес придет когда-нибудь сюда собирать со мной виноград? С каждым днем он все больше отдаляется от меня. Арнау меня даже не узнает! Меня, свою мать! А вы, батюшка, потеряли не дочь, а чертов виноградник. Бог не дал мне ничего, кроме несчастий!

Катерина бежала по винограднику, всполошенная криком. Но прежде чем она успела добежать до потрясенного Уго, Мерсе повернулась к отцу спиной, бросила нож и зашагала в сторону Барселоны.

– Доченька… – позвал Уго.

– Арнау мне нужен прямо сейчас, батюшка, – не оборачиваясь, сказала Мерсе.

Уго и Катерина молча смотрели, как Мерсе продирается сквозь кусты. Вскоре она вышла на дорогу, усталая и печальная.

«Едва ли вино этого урожая получится хорошим», – подумал Уго, возвращаясь в таверну. После ухода Мерсе они молча собирали виноград. Затем отправились в давильню – и, хотя Катерина пыталась его подбодрить, настроение было испорчено, праздник превратился в обычную работу. Нет. Вино этого урожая не выйдет хорошим, даже если смешать его с фруктами, специями и огненной водой. Растение надо любить, как плоды, сусло и само вино, – ему передается сила и страсть, с которыми следует трудиться, чтобы воплотить этот дар богов человеческому роду. А виноград, собранный без должного внимания и раздавленный с холодным безразличием, всегда будет нести на себе печать того, что дочь его бросила в тот момент, когда Уго осуществил свою мечту… свою, а не ее, как точно заметила Мерсе.

Дверь была заперта. «У нее был ключ», – сказала Катерина. Они поднялись в комнату Мерсе – пусто. Уго покачал головой. «Она, наверное, в…» – пыталась успокоить его Катерина, но Уго перебил ее резче, нежели ему бы хотелось:

– Она, наверное, во дворце Берната, как всегда, умоляет о встрече с сыном.

– Мы ошиблись, когда думали, что она сможет забыть… То есть не забыть, – поправилась Катерина, – словом, ты меня понял. Оставь ее. Она вернется.

Уго задумался над словами Катерины и внезапно осознал, насколько эгоистично вел себя на виноградниках.

– Я пойду ее поищу, – сказал Уго.

Катерина улыбнулась. Она предвидела такое решение.

– И без нее не возвращайся, – прошептала Катерина и поцеловала его в губы.

Но ничего не вышло. Около дворца Мерсе не было. В этом его заверил часовой, хотя Уго чувствовал, что солдат лжет. Тот был молод и не смотрел виноделу в глаза. Он повернулся к товарищу, словно пытаясь найти у него поддержку. Второй часовой сплюнул с презрительной гримасой. Зачем объясняться перед тем, кто считается врагом графа?

– Я хочу видеть адмирала… графа де Наварклес, – заявил Уго ветерану. – Скажите ему, что пришел…

– Мы знаем, кто ты, и знаем, что граф не хочет тебя принимать.

– Нет, скажите, – настаивал Уго.

Караульный глумливо усмехнулся.

– Вон отсюда, – потребовал он и повернулся к виноделу спиной.

– Ты уверен, что ее здесь не было? – спросил Уго у молодого солдата, отойдя на несколько шагов.

– Конечно.

– Может быть, она приходила во время смены караула…

– Гони его! – крикнул ветеран.

– Прочь от двери, – предупредил юноша, пригрозив копьем. – Сказал же, не было здесь твоей дочери. – Он вновь спрятал глаза и, поняв свою ошибку, кольнул Уго копьем. – Вон!

Грозить оружием Мерсе не было никакого смысла – в тот же день она, неуклюже спотыкаясь, ушла от дворца, вся в слезах. Солдаты видели, как она упала. Несколько прохожих хотели ей помочь, но Мерсе отмахнулась и засеменила к пляжу. Мерсе умоляла позволить ей увидеться с сыном. Караульные были непреклонны. Ее пытались выгнать. Она не уходила. Наконец к ней вышел офицер, который с отвращением оглядел ее с головы до ног и спросил, что ей нужно.

– Увидеть моего сыночка, – всхлипнула Мерсе.

Офицер поморщился.

– Ты правда хочешь, чтобы я его привел? – спросил офицер.

– Да!

– Уверена? – процедил офицер, указывая на нее раскрытой ладонью.

– Конечно. Это единственное, чего я хочу… что?..

Мерсе осеклась и проследила за ладонью офицера. Тот указывал на ее одежду. Повязки на ногах и сандалии были грязными. Одежда старая и изношенная – как говорил отец, «лучшая для сбора урожая». Офицер посмотрел ей в глаза и сардонически улыбнулся. Мерсе провела рукой по жестким и слипшимся волосам – кривые пальцы запутались в нечесаных прядях. Затем она вспомнила пытки, раны от веревок и оглядела руки – на них виднелись шрамы. Слезы навернулись ей на глаза – она была худой, изможденной калекой. Нет, шестилетний ребенок, привыкший к шелкам и роскоши, не должен видеть чудовище, которым стала забытая им мать.

– Иду за ребенком, – сказал офицер.

– Нет! Ради бога! Не надо! – взмолилась Мерсе.

– Больше не хочешь его видеть?

– Нет! – воскликнула Мерсе, отходя от ворот.

В последнее сентябрьское воскресенье 1422 года колокола церкви Святой Марии у Моря созывали паству к молитве. Уго бродил по площади, ожидая появления Берната. Мерсе пропала три дня назад. Но ни Бернат, ни викарий не приняли его, когда он на следующее утро явился сообщить об исчезновении дочери. «Опять?» – усмехнулся один из альгвасилов. Уго бесцеремонно выкинули из дворца, когда