хоть я и талантлива а все равно разделяю с Бетиной ее дефективность хоть и в меньшем ее проявлении (idem). Но признаюсь что в новом кресле расцвели две улыбки двух разных ртов и я посмотрела за спину чтобы проверить на месте ли хвост души и его там не было. Не было и я решила что Бетина снова обрела душу и она от нее уже не убежит и возможно она вылечится от части своих недугов и будет инвалидом не больше меня или вроде того.

Когда Бетина устроилась на своем троне она принялась трогать его и рассматривать фигуры и узоры украшавшие его новизну и я почувствовала себя как человек который сделал что-то милосердное для кого-то или чего-то не вполне человеческого я имею в виду чего-то отличающегося. Настолько что неподготовленного человека это может напугать и что еще хуже Бетина понимала и осознавала больше чем неподготовленный человек мог бы предположить.

И теперь когда она чувствовала малую толику (idem) домашнего тепла исходившую от сестры которую она больше всего боялась, от меня, она разговаривала со своим новым креслом и внезапно повернулась ко мне Юна почему бы тебе не подарить мне кровать потому что скоро она мне понадобится и я почувствовала как внутри моей больной и раскуроченной хроническим застарелым бронхитом груди, разбивались чудовищные волны горького моря такие же чудовищные какими были мы вдвоем и я уже не могла осадить их, подавить, хотя потом я нарисую это и я уже придумала название для картины «Скрытые бури» и я выставлю ее из благодарности Бетине которая сумела сохранить полный словарный запас и в тот момент приоткрыла сосуд хранивший таинственный секрет сбив герметичную печать ужасного страха и я сказала ей чтобы она просила у меня разные вещи потому что у меня есть деньги и я чудесно обставлю ее спальню с ночными столиками и зеркалами и с чем ей только захочется, и она схватила меня за руку и крикнула плетеную люльку.

Я села на пол и оттуда оглядывала всю округлость живота Бетины потом подошла и потрогала живот моей сестры и она прижала мою руку к животу с трудом потому что длины ее ручки не хватало но у нее все-таки получилось и в первый и единственный раз в жизни я почувствовала под своими пальцами жизнь и она была прекрасна как трепет крыльев птицы пьющей нектар из цветка, и Бетина не отпускала меня чтобы я почувствовала размеренное дыхание чего-то внутри касаясь ее своей красивой рукой художницы и Бетина смотрела на меня чтобы убедиться в моем согласии и я сказала что куплю ей самую изящную люльку и колясочку обтянутую шелком и что мы будем ходить гулять по лесу пока волка нету[19].

Утомившись, моя такая бесформенная и такая оформившаяся сестра заснула, а я застыла подобно мумии сидя на деревянном полу разглядывая живот и всю ее фигуру соединяя то что я видела с объяснениями Петры, вспоминала что всегда надо пользоваться презервативом, и как бездушные мужчины переполняют менструальный сосуд женщины, тот таинственный и химически невозможный в моем понимании процесс, соединение крошечных плавающих живностей танцующих в невероятных материнских водах и день за днем сцепляющихся друг с другом подобно фрагментам великолепной головоломки пока наконец они не соберутся в младенца, и от одной мысли о том что может соединяться внутри Бетины у меня волосы встали дыбом потому что мы ничего хорошего не приносили в этот мир и даже я, будучи художницей Риглос не могла избежать звания странной и пугающей не на внешность но по характеру и я вспомнила как Карина клялась что не позволит ничего сделать с ребенком, потому что именно ребенка носила в животе Бетина, и что сделали с ребенком Карины который вернулся чтобы забрать ее обернув в жар лихорадки и обоим быть преданными забвению которое и есть единственная настоящая смерть, но я их никогда не забывала.

Наступил полдень и Бетину было пора купать а мне заснувшей на полу надо будет принять душ и все остальные будут заниматься своими обычными повседневными (idem) делами и жизнь и жизни будут идти своим чередом и смерти тоже будут идти своим чередом потому что так все устроено хоть нехорошие люди и пытаются отрицать очевидные ценности (idem).

Когда Руфина приступила к своим обязанностям и из кухни потянуло запахом еды я побежала в ванную чтобы принять душ и приодеться и достала свои инструменты и свернутые холсты и покинула этот вертеп потому что собиралась поесть где-нибудь в городе, рядом с институтом а потом работать сколько хватит сил в мастерской которую мы арендовали вместе с другими художниками.

Я рисовала много и бурно. Шел дождь, я видела на оконных стеклах толстые капли и глядя на них пришла к выводу что подобно этим каплищам оплодотворяющим природу другие схожие с ними в радостном падении оплодотворяли животы для рождений схожих с прорастанием деревьев и садов и что невозможно было считать греховной эту дрожь эту магическую песнь.

И я осталась в мастерской на ночь попеременно рисуя и задремывая пока красный солнечный луч не ударил мне в лицо.

В моем доме, я говорю так, хотя уже и не чувствую его своим, был телефон и я воспользовалась этим чтобы позвонить Петре. Я назначила ей встречу в баре в культурном центре Пасахе-Дардо-Роча.

Разговор с Петрой во время завтрака

Я перешла улицу 80-я Диагональ и город опьянил меня запахом озона и цветущих цитрусов но горечь от пробуждения, кажется мне снились несчастья, рассеяла аромат и я почувствовала холодные капельки недавнего дождя и задрожала. Когда я зашла в бар Петра уже сидела там устроившись за стойкой на высоком стуле и я последовала ее примеру, и сказала ей что очень беспокоюсь и мне ужасно грустно. Петра уже заказала два завтрака из кофе с молоком и рогаликов с ветчиной. С набитым ртом она спросила что с тобой такое говори уже или у меня живот разболится, и у Петры на самом деле бывали сильные боли в животе с рвотой и у несчастной было достаточно причин чтобы плавать в озере мерзостей и тошноты и я поспешила рассказать что с Бетиной происходит кое-что более чем серьезное, и странно что она которая всегда заранее догадывалась обо всем происходящем не заметила этого, и она заверила что заметила как Бетина растолстела и как ей было неудобно в ее кресле, но она и думать