В первый же день в Гонконге Чэнь Кэнь съел чашку лапши с говяжьей грудинкой. Аромат от этого блюда исходил ошеломляющий и незабываемый. Выйдя из лапшичной, Чэнь Кэнь несколько раз оборачивался, дабы убедиться, что правильно запомнил название — лапшичная «Ицзи».

Чэнь Кэнь повторял про себя: «Лапшичная „Ицзи“».

В день приезда его встретила на станции Линь Шуфэнь, которая училась у того же научного руководителя, но на пару лет раньше Чэнь Кэня. Они договорились о встрече еще полгода назад, и теперь все шло по заранее согласованному расписанию.

Линь Шуфэнь ждала его на станции Коулун-Тхон. Чэнь Кэнь выехал с самого утра: на самолете прилетел из Уханя в Шэньчжэнь, оттуда через пограничный переход в Лоху попал в Гонконг, сел на поезд и добрался до Коулун-Тхон. Линь Шуфэнь встречала с табличкой, на которой крупно вывела его имя. Она высоко подняла ее и протиснулась к самому выходу. На квадратном лице девушки собрались капли пота. Хотя она совершенно не походила на свои фотографии, Чэнь Кэнь с первого взгляда ее узнал и подошел. Их знакомство прошло очень тепло. У учеников одного наставника при встрече возникает чувство, будто перед тобой родные люди. Они обменялись парой вежливых фраз, и Чэнь Кэнь последовал за Линь Шуфэнь.

Линь Шуфэнь проводила его на станцию метро. Звонкий поезд домчал их из Коулуна до острова Гонконг. Чэнь Кэнь уже проголодался, в животе урчало. Но это была их первая встреча, и он постеснялся сказать о своем голоде, тем более Линь Шуфэнь с ходу заявила, что собирается устроить банкет в честь его приезда. Пока они обменивались электронными сообщениями, Линь Шуфэнь не единожды высылала расписание его первого дня в Гонконге. В нем, разумеется, все было прописано чуть ли не по минутам. В день приезда Чэнь Кэня намечены, как она выразилась, «посиделки», на которых она представит всех других студентов их общего руководителя. В метро Линь Шуфэнь заметила, что обед за ее счет. Все ее предки — выходцы из Гонконга, их родной диалект — кантонский, на путунхуа[30] она говорила коряво, тратила массу сил, чтобы выдавить из себя предложение, но в итоге все равно смахивало на дословный перевод. И все же Чэнь Кэнь сумел понять, что Линь Шуфэнь приглашает его поесть. Речь шла о том самом совместном обеде, который обсуждался ранее. Чэнь Кэнь покивал и поблагодарил. Линь Шуфэнь, девушка скромная и обходительная, говорила отрывистыми фразами и довольно тихо, при этом вставала на цыпочки и шептала ему в ухо, прикрывая рот рукой; точно так же она прикрывала рот, когда отвечала на звонки по мобильному, словно боялась, повысив голос, потерять лицо. Она вела себя столь сдержанно, что Чэнь Кэнь испытывал благоговение и не решался признаться в своем голоде.

Кто же знал, что после выхода со станции «Адмиралтейство» Чэнь Кэня ждет еще очень длительное путешествие?

По проспекту сплошным потоком ехали такси, но Линь Шуфэнь даже не глянула в их сторону. Разумеется, она потащила Чэнь Кэня на остановку автобуса, причем пришлось топать довольно долго. Чэнь Кэнь понимал, что на такси получилось бы быстрее всего. Ехать в маленькой и аккуратной машинке наверняка приятнее. Если бы гости из Гонконга приехали в Ухань, то Чэнь Кэнь без разговоров вызвал бы такси: гости все-таки, надо, чтобы им было удобно, зачем заставлять толкаться в общественном транспорте?! В животе у него урчало, он мысленно сравнивал Гонконг и Ухань, но при этом помалкивал, и лицо его совершенно ничего не выражало. Линь Шуфэнь, похоже, пребывала в приподнятом настроении и даже не догадывалась, что у Чэнь Кэня на уме. В ожидании автобуса она с энтузиазмом примерила на себя роль гида, показала Чэнь Кэню торговые галереи, несколько известных банковских зданий и старинную монорельсовую дорогу, по которой ездил старый трамвай. Гонконгцы называли трамвай «дзынь-дзынь»[31]; окна в нем не застеклены, и потому билеты стоят дешево. Линь Шуфэнь проворковала:

— Местные жители обычно, если есть возможность поехать на трамвае, не садятся на автобус, если есть возможность ехать на автобусе, не идут в метро, и если есть возможность поехать на метро, не выбирают такси.

В ее словах звучала похвала Гонконгу, наполненная любовью и гордостью. При этом состояние Чэнь Кэня ее особо не заботило. Чэнь Кэнь недоумевал: гость приехал издалека — почему Линь Шуфэнь не поинтересуется, не устал ли он, не проголодался ли? Обычно все задают такие вопросы. Если человека не спросить, то разве он сам скажет? Чэнь Кэнь не мог взять в толк, неужели она сама ничуть не проголодалась? На часах — час дня, время обеда. Похоже, Линь Шуфэнь вообще ничего не понимает в культуре питания материковых китайцев. Все — начиная с детей в детском саду до студентов университета — за многие годы привыкают обедать ровно в двенадцать. Если пропустить прием пищи, то можно и в обморок упасть от голода. Сегодня с утра в аэропорту он съел тарелку «Каншифу»[32], а в полете им дали малюсенькую порцию разваренной в кашу и недосоленной лапши, в которую забыли положить масло. Это варево было отвратительным на вкус, и Чэнь Кэнь давился, но сейчас даже порадовался, что все-таки доел.

Посиделки… Звучит очень неплохо. А в написанном виде выглядит еще привлекательнее. Электронное послание сулило вкусную еду от пуза, поэтому сегодня Чэнь Кэнь пренебрег плотным завтраком. Однако сейчас Линь Шуфэнь успела произнести тысячу слов, но не упомянула об этих самых «посиделках». К сожалению, автобус запаздывал. В кармане у Чэнь Кэня лежали деньги — родители дали ему немного гонконгских долларов на случай непредвиденных обстоятельств. Чэнь Кэнь готов был потратить их на такси, чтобы быстрее добраться до кампуса. Или же купить обед, чтобы не упасть в обморок от голода. Но Чэнь Кэнь не мог сделать ничего подобного. Почему? Он и сам не знал. Просто терпел.

У китайцев совместные обеды проходят по определенным правилам, которым надо следовать. Если хозяин не начинает трапезу, то гости тоже помалкивают и не приступают к еде; они могут даже уйти в порыве злости, но самоуважение не позволит им выпрашивать еду. Выпрашивают еду только нищие. Так часто говорили Чэнь Кэню его дедушка с бабушкой. Ему неохота было их слушать. Все, включая его самого, считали, будто он пропускает мимо ушей все, что талдычат взрослые. Но в первый же день в Гонконге, куда он приехал учиться в магистратуре, возникла реальная проблема. Он столкнулся с ней нос к носу и даже немного рассердился. Линь Шуфэнь, уже получившая степень магистра, пригласила его на эти «посиделки» — и не видит, что уморила